Моя слабость

― И после, ― сообщила я, и тут же нахмурилась, ― подожди, беременность откладывается. Я еще не готова.

― Ну, к чему ты не готова, Нина?

― Я не готова стать мамой, менять пеленки, нести ответственность за ребенка. Это же столько сил надо на малыша. Нет, я не хочу.

― Я буду рядом. Не оставлю тебя одну с ребенком, как делают это многие мужчины. Захочешь, отпуск возьму, ужин готовить буду.

― Гриш, ― я обхватила ладонями его гладкие щеки и хихикнула, ― никак не привыкну. Отрасти обратно бороду. Тебе очень идет.

― А без бороды не идет?

― И так, и так хорошо, но гладкие щеки непривычно.

― Я подумаю.

― Гриш, вся твоя помощь — это хорошо, но беременность, как и сам ребенок — это огромная ответственность. Дай мне немного времени подготовиться, ладно? Хотя бы к самой мысли привыкнуть.

― Ладно, только недолго.

Недолго не получилось. Прошло почти три месяца, а забеременеть у меня так и не вышло.

Все лето мы провели в лесу, изредка выезжая за продуктами, да в больницу на обследование. А еще Грише сняли гипс в середине лета, когда мы и решили заняться своим здоровьем. Но как бы мы не старались, тест показывал одну полоску. Хотя и показатели все в норме, и анализы хорошие. А уж как мы старались…

После клиники, в день снятия гипса мы поехали подать заявление в ЗАГС, а уже через месяц нас расписали, о чем мы сообщили родителями в день росписи. Мама была не в восторге от того, что свадьба была настолько скромной. Пришлось пообещать, что осенью, когда спадет жара, мы сыграем нормальную в ее понимании свадьбу. Сейчас же в жаркие дни не было никакого желания натягивать на себя пышное платье. Я скорее бы купальник надела. Кстати, в августе, в перерыве между больницами, Гриша отвез меня на море, где мы провели шикарную неделю. Вдвоем, вилла с выходом к морю, собственный кусочек пляжа и море вкусных коктейлей и еды. Правда вот алкоголя ноль, но это не проблема по сравнению с тем, что ребеночек никак не хочет выбирать нас родителями.

Я старалась не огорчаться.

Вздохнув, с горечью в душе я прошла на балкон Гришиной квартиры. С каждой неделей надежда увядала и казалось уже, что я никогда не смогу родить ребенка.

Схватила на столике пачку сигарет, и достав одну, прикурила. Горький дым тут же неприятно осел на гортани, проникая в легкие и обжигая их. Месяца три не курила. А утренний тест пнул меня еще на одну ступеньку вниз, как бы намекая, хватит мечтать.

Я затянулась сигаретой и почувствовала на талии мужские руки.

― Гриш…

― Нин, значит время не пришло.

Я отмахнулась от его слов и снова затянулась, чувствуя, как в горле застрял ком непролитых слез.

― Я только одну покурю, ― оправдалась я, а через минуту тишины, добавила: ― Прости. Это я виновата.

― Отпусти ситуацию, Нина, и иди на работу. А вечером напьемся.

Я развернулась в его руках и заглянула в глаза.

― Напьемся?

― Тебе надо отвлечься. Нам надо отвлечься, Нин. Вернуться в прошлое состояние и не думать о детях. Как там это называют? Психосоматика? Может после у нас все получится.

Я кивнула, грустно улыбнувшись.

― Возможно ты прав. Давай отвлечемся.

Он кивнул. Я докурила сигарету и отправилась в комнату собираться на работу. Гриша пошел в душ. Сняв с тремпеля штаны и футболку, вернулась к кровати, когда услышала вибрацию на телефоне мужа. Входящий звонок.

Я нахмурилась. Вероника? Кто это?

Глава 24

Гриша.

Вышел из душа и наткнулся на разгневанную Нину, в руках которой вибрировал мой телефон. Черт, Вероника звонит.

― Малышка…

― Верно начинаешь. Врачиха не прокатит, ― строго отчеканила она, сложив руки на груди.

Ох, как же мне нравится, когда она складывает руки таким образом, приподнимая свою грудь. Красотка, требующая моего внимания, и даже если она будет отрицать это, я знаю, как она дрожит от моих касаний.

― Эта девушка мой новый секретарь.

― Блондинка с третьим размером груди?

― Не знаю, какой там размер. Она, кстати, брюнетка. В очках. И Пашка по уши повяз в ней.

Нина прищурилась.

― А она?

― Она его морозит. Ты же знаешь Пашку.

― Или дело в тебе? Может она на тебя глаз положила?

Я прошел по комнате и остановился рядом с врачихой, в глазах которой пылал гнев. Моя красивая ревнивая девочка.

― Как же ты мне нравишься в гневе.

― Не заговаривай мне зубы. Я порву вас обоих, если вдруг что узнаю от третьих лиц.

Я подхватил Нину под коленки и понес на кровать. Она тут же обняла меня руками обхватив затылок и изучая внимательным взглядом мое лицо. Знаю я, она ищет намек на вранье, только не найдет его.

― Ты же знаешь, что кроме тебя у меня никого нет. Мне не интересны другие женщины.

― Да, но они тебе звонят и меня это очень злит.

― Вероника звонила по работе. Большее меня с ней не связывает. А ты уже успела накрутить себе.

Нина расположилась сверху на моих бедрах, а я с жадностью рассматривал ее теле, уже упакованное в рабочую форму. И только я знал, какая она красивая под одеждой.

― Мог бы так и подписать ее ― секретарша.

Я улыбнулся, надавил руками на ее спину, заставляя приблизиться ко мне, и прижаться в жарком поцелуе.

― Черт! Врачиха, вот я не люблю, когда ты куришь. Ну так не вкусно.