Моя рыжая проблема

Я думала, что не усну еще долго, тем более подушка из рыжего получилась костлявая и вертлявая. Но вырубилась почти сразу — сказалось напряжение. Два выхода на четвертую ступень эмпатии в день — не предел для меня, но близко к тому. Холод ночью действительно не мучил, однако проснуться пришлось не раз. Сначала — от жутких воюще-хлюпающих звуков невдалеке, словно кто-то огромный оглушительно стонал, захлебываясь водой.

— Айры, — сонно пояснил Тейт, принюхался к ночному воздуху, привстав на локте, и снова вытянулся, крепко обнимая меня под грудью. Жар от него шел, как от электроодеяла. — Спи. Нас не найдут. Жрут кого-то другого.

Так себе успокоение на самом деле.

Второй раз он разбудил меня сам. Хлопнул по ноге с силой, до синяка, и отшвырнул что-то визжащее за пределы светового круга от костра — и все это, даже не просыпаясь. Вот уж действительно уникальные рефлексы.

Третье пробуждение пришлось на рассвет. Рыжий растолкал меня, погасил костер и закидал его землей, потом сбегал к ручью и принес воды в хитро свернутом листе. Разрешил глотнуть немного, ополоснуть лицо и руки, отпустил на минуту за кусты под строгим контролем — и мы стали выбираться из оврага.

Теперь, при свете, я смогла хотя бы немного оценить окрестный рельеф и флору. То, что ночью показалось открытым пространством, было на самом деле колоссальной каверной, каменной чашей с сильно загнутыми внутрь краями-скалами. Небо почти как у нас — бледное, рассвет — розовато-золотистый. Растительность экзотическая, но в целом узнаваемая — те же листья, иголки, ветви и корни. Правда, частая щетка кустов обратилась на заре в траву высотой в два человеческих роста, еще и цветущую к тому же ярко-розовыми и сиреневыми метелками. Листва была зеленая, но с отчетливым синим подтоном, некоторые растения вообще выглядели сизыми и лиловатыми.

— Нам туда, — сразу указал рыжий на противоположный край «чаши». — Там проход и транспорт. Идти надо сейчас, и причем быстро.

— Почему? — спросила я, чувствуя, что ответ мне не понравится.

— Погоня. Ты нужна свободным. Редкая добыча. Ну как, бежим?

— Спрашиваешь!

И мы побежали.

Темп был ниже, чем вчера, — уже хорошо. Биокинез поначалу выручал — позволял регулировать дыхание и усталость, минимизировать последствия перенапряжения для мышц и связок. Но с первой ступенью много не сделаешь, да и за пределы возможностей организма не выйдешь — отвратительно нетренированного организма, стыдно признать. Хотя Тейт явно вел меня по легкой дороге, избегая участков с завалами, резкими подъемами и высокой травой, а когда требовалось, сам переносил через трудные места, через два часа я была выжата. Своеобразный рекорд, дядя Эрнан бы оценил, но он, к сожалению, остался в другом мире.

Язва Лоран тоже, к счастью.

Надо было прояснить одну вещь, и чем скорее, тем лучше.

— У вас тут… все такие? Выносливые?

Рыжий сел рядом со мной на корточки, сочувственно погладил по голове.

— Нет. Говорю же, я сильный. Почти самый сильный. Хочешь, понесу? Мне не сложно.

— Хочу, — позорно сдалась я, уже не думая о культурных различиях, провокациях для аборигенов и прочей шелухе. Если не могу идти сама, а за нами погоня — надо довериться. — Только не головой вниз, как вчера. Мне нельзя, особенно если долго.

— Так никому нельзя, — искренне смутился Тейт. — Извини. Я тогда не подумал.

В итоге пришлось забраться ему на спину и схватить руками за плечи. Он поддерживал меня под коленками и умудрялся бежать почти так же резво, как вчера. Несколько раз мы натыкались на небольшие реки и провалы в земле. Рыжий, не снижая скорости, перескакивал через них и несся дальше. Но только закралась мысль исследовать биокинезом этакое неутомимое и выносливое чудо, как он повел конопатым носом и скомандовал:

— Привал. Вроде оторвались, можно отдохнуть.

Сказал — и отдохнул. Сбросил меня на землю без всякой деликатности, сам повалился рядом и вытянулся минут на пятнадцать, закрыв глаза и глубоко дыша. Бледные щеки покрылись красноватыми пятнами, грудь резко вздымалась и опускалась.

Я решила воспользоваться временем и хоть немного привести себя в порядок. Волосы удалось кое-как разобрать пальцами. Заплетенная коса не держалась — связать конец было нечем. Платье испортилось безнадежно; ярко-красными остались только несколько участков, остальное впитало грязь, едкий травяной сок и плесень из подземелий.

Тейт очнулся, когда я вертела в руках ободок усилителя и прозрачный усик микрофона, думая, куда бы их пристроить. Не на голове же носить постоянно, право слово. Хватило и того, что ночевать с ними пришлось. Выкинуть — тоже жалко…

— Это что? — среагировал он мгновенно, гибко поднялся и подсел ко мне почти вплотную. — Техника?

— Вроде того, — склонила я голову к плечу в знак согласия.

— О, круто! А можно посмотреть? Что она делает?

— Звук речи усиливает. Там кнопка включения и колесико, чтоб интенсивность регулировать…