Моя рыжая проблема

Вступили мы в деревню молча, под заунывный скрип медленно распахивающихся ворот, причем не ржаво-металлический, а каменный. Вместо привычных петель я заметила какие-то массивные цилиндры, но разобраться в их устройстве с ходу не смогла. Мы с Тейтом шли в центре небольшой колонны и вели айра, на котором восседала Диккери, напряженная до оцепенения, до железного привкуса во рту. Возглавлял процессию мастер, за ним следовала, пританцовывая, Лиора, потом шла Айка. Кагечи Ро со всей поклажей тащился в хвосте, на одном уровне с ним вышагивал Маронг, а прикрывал нас Итасэ Ран, потемневший от холодного, расчетливого гнева.

Неудивительно, что местные не спешили выходить навстречу.

– Пахнет кровью, – процедил рыжий сквозь зубы. – И палеными кишками.

Взгляд зацепился за обгорелое пятно у ворот и еще одно, темно-красное, влажное, у входа в ближайший дом.

– Догадываюсь почему…

Деревня изнутри напоминала одно огромное строение, разбитое на несколько корпусов. Многие дома соединялись мостиками-перемычками или срастались поверху этажами. Вместо мостовой от ворот вел отполированный множеством ног деревянный настил – такой чистый, словно его недавно вымыли. Иногда он огибал высоченные деревья или расплескивался вширь, как небольшая площадь. Дважды нам встретились навесы, под которыми сильно пахло сыростью.

– Там спуск к воде, – тихо пояснил Тейт, проследив за моим взглядом. – Видишь крышку? Наверное, подземный источник обустроили. Если морские охотники возьмут деревню в осаду, сразу она не сдастся.

Я стиснула зубы. Да, к нападению обычных людей поселение подготовилось. Но магам им нечего было противопоставить…

– Наш дом там, – указала направление Диккери на развилке. – Налево. До старого аламата с обломанной ветвью. Там может быть кто-то… с кем… поговорить.

«Кто-то живой», – это она произнести не смогла.

Ригуми ничего не ответил, но свернул влево. Я последовала за ним механически, одновременно начиная осторожно растягивать купол. Почти сразу накатило облегчение. Выжившие были, и много. Просто прятались они хорошо – в подвалах и сундуках, под крышами, даже на деревьях. За нами следили десятки глаз, каждое движение ловили, анализировали… И поверх всего – флером страх: «Они вернулись?»

Сопровождал мысли образ, размытый, но очень насыщенный – такой сложно не узнать.

– Тейт, – шепнула я почти беззвучно. Он скосил на меня взгляд, подтверждая, что слышит. – Тут были свободные. Но не в черных балахонах. Они носили яркое – желтое, малиновое, зеленое… Не прятались.

– Убивали? – так же тихо спросил рыжий.

Я сосредоточилась, вылавливая ускользающие образы.

– Нет… похоже, нет. Но уводили.

Он запнулся на ровном месте.

– Что?

– Забирали подростков… Слушай, а что такое аламат?

Тейт молча указал вперед; за поворотом как раз показалось высоченное дерево с широкой, сплюснутой кроной и светло-коричневым стволом. Вместо листвы оно было покрыто мягкими темно-зелеными иголочками. На верхних ветках гроздьями висели крупные, с детскую голову орехи. Под деревом, прямо на дощатом настиле, сидел коротко стриженный седой мужчина в пышных одеждах, за плечом у которого подпирал ствол молодой человек в безрукавке и широких штанах, перехваченных под коленями и у щиколоток.

– Наророки!

Диккери скатилась с айра быстрее, чем я успела отреагировать, и с разбегу обняла молодого мужчину. Второй, постарше, даже не пошевелился, хотя от него дохнуло одновременно страхом, нежностью и облегчением.

Мастер Ригуми остановился, складывая руки на груди так, что кисти полностью скрылись в рукавах. Менее угрожающим это его не сделало, скорее наоборот.

– Хакк, я полагаю? – спросил он, глядя на старшего из мужчин. Диккери замерла робкой мышкой. – Не бойся. Я не причиню вреда никому в деревне. Сперва поговорим.

Меня бы такое «сперва» изрядно напрягло, но хакк, наоборот, успокоился. После обмена приветствиями нас пригласили во внутренний двор. Тот, кого Диккери назвала «Наророки», оказался ее старшим братом. Еще один сын хакка лежал в доме, раненый, и вокруг него хлопотали младшие сестры. Остальные трое пока не вернулись с многодневной океанской охоты – я так поняла, к счастью, потому что девять молодых мужчин и семь женщин погибли вчера, пытаясь защитить своих родичей и друзей от магов.

Полтора десятка убитых… И с собой маги забрали около пятидесяти подростков. Деревня за один день лишилась примерно десятой части населения, причем именно юных, сильных, красивых. И не в нашем четырнадцатимиллиардном мире, а здесь, где на всей планете обитает от десяти до тридцати миллионов человек и для жизни пригодна лишь небольшая часть территории.

Дома я никогда не задумывалась о выживании людей как вида, а сейчас не могу отогнать эту мысль.