Моя подруга – месть

– Я – с ними? – тихо спросил Борис. – Или они – со мной? А? Ну скажи! Кто с кем все-таки? Если ты все видела – значит, все знаешь!

– Они с тобой, – вскинув голову, сказала Марьяна, чувствуя во рту вкус крови и желчи. – Hо сначала… мне показалось, что…

Она осеклась.

Борис крепко зажмурился. Потом провел ладонью по лицу, словно сдирая гримасу боли. Однако прежнее надменное и невозмутимое выражение уже не вернулось.

– Ну да, – сказал он очень тихо. – Что это я? Ты ведь ничего не знала. Видела только то, что видела. Ну уж такой твой муж был игристый блядун, что сразу, вот прямо ни с того ни с сего, накинулся на двух незнакомых девок – и ну их заделывать! Чтоб ты посмотрела, как бывает на свете, да, Ма-ря-ша? – Он передразнил Саньку. – Ты так ничего и не поняла.

– Ну так объясни! – подавшись к нему, потребовала Марьяна. – Объясни, что все это значило!

Борис устало прикрыл глаза. Помассировал пальцами веки. Прошелся по комнате, стараясь успокоиться. Поплотнее прикрыл дверь, в которой давно уже торчал длинный нос Салеха. Из-за двери раздался глухой речитатив, по тональности напоминающий отборную матерщину. Мимолетная улыбка скользнула по красивым губам Бориса, и Марьяна подумала, что он, пожалуй, ненавидит Салеха.

Борис удобно расположился в кресле и широким жестом указал Марьяне на второе. Oна села.

– Помнишь, когда я только пришел сюда, ты спрашивала: не мне ли, мол, обязана этой свистопляской?

Борис говорил совершенно спокойно, и Марьяна осмелилась осторожно кивнуть.

– А я тебе ответил: пожалуй, на сей раз ты права. Так?

– Ну, так, – шепнула Марьяна.

– Так, так… Тут вот в чем дело. Ты когда-нибудь слышала про Закон Всемирного Воздаяния? – с усмешкой спросил Борис и тут же замахал на Марьяну: – Ну что ты, что?

Да, наверное, у нее стали такие глаза…

– Ах, да! – вспомнил он. – Конечно, слышала. Еще бы! Я ведь и сам впервые услышал эти слова от твоего отца, от Михаила Алексеевича, царство ему небесное.

В голосе Бориса прозвучало неподдельное уважение, и Марьяна была тронута.

– Закон Всемирного Воздаяния… А означает это, что тебе рано или поздно воздастся по заслугам. Причем не в загробном мире, где рай и ад, и не сансара тебя обратит в какую-нибудь гадость, если чрезмерно грешил. Получишь свое еще при жизни: не рано, так поздно. Непременно получишь! В зависимости от количества и качества благословений или проклятий, которые ты успел накликать на свою голову. Что характерно, мирозданию до лампочки, кто тебя проклинает: безвинные жертвы или, к примеру, злодеи, которых ты совершенно справедливо покарал. Обидно, да? – хмыкнул Борис. – То-то, что обидно… И вот, моя радость Ма-ря-ша, если следовать логике этого закона, ты получила на полную катушку из-за того, что случилось со мной той ноябрьской ночкою.

Какое-то мгновение Марьяна смотрела на него, ничего не понимая. Потом у нее в глазах потемнело от ненависти. И в этой тьме зашевелились, задвигались три фигурки…

– Да, – с трудом выговорила она. – Над тобой, конечно, стояли с плетьми. Особенно вначале! – выкрикнула она сорвавшимся вдруг голосом, в котором зазвучало все, что она испытала в те бесконечные часы: и страх, и отвращение, и ревность. Жгучая, мучительная ревность!

Борис поглядел на нее изумленно, растерянно. Потом отвел глаза.

– Там были какие-то мужики. Были, ведь так? – спросил он.

Марьяна, опустив голову, кивнула, стараясь, чтобы Борис не увидел ее слезы.

– Были. Но потом ушли.

– Конечно. Потому что я согласился на условия тех тварей в женском обличье: или я у тебя на глазах с полной самоотдачей трахаю их, пока они сами пощады не запросят, или девки опять зовут своих дружков – и те втроем трахают тебя на моих глазах. Пока… пока они сами не запросят пощады. Я их успел увидеть, когда мы только вошли. Они бы тебя замучили до смерти. Ну, я и выбрал… меньшее зло. – Он хмыкнул.

Марьяна сидела, не поднимая головы, не в силах сказать ни слова. Но молчание длилось недолго.

– Спорим, я знаю, о чем ты сейчас думаешь? – раздался негромкий голос Бориса, вновь исполненный такой ненависти, что Марьяна в испуге вскинулась. – О том, что если женщина в постели может притвориться, то мужчина – нет? У него ничего не получится, если он сам не захочет, да? Ну так вот! – выдохнул он торжествующе. – Я хотел! Хотел, да! Спасти тебя – и поиметь этих девок. Я знал, что тебе все покажут. Ох, как мне хотелось тебя достать, да покрепче! Ледышка, Снежная королева! Вспомни наши ночи. Я только один раз и получил от тебя, что хотел, но пришлось «промокашку» пожевать. А ты, бедненькая, так ничего ни разу и не чувствовала. Ох, каким дураком я себе из-за этого казался, каким несчастным дураком, неспособным удовлетворить женщину! А эта женщина просто не способна была получить удовлетворение, оказывается. Ты небось так и живешь – в узел завязанная. И думаешь, что секс – это такая гадость, такая грязь, да?

– Секс? – пожала плечами Марьяна. – Я, видишь ли, сексом не занимаюсь.

– Ну! – вытаращил глаза Борис. – Что, всё одна и одна?