Моя по всем статьям

Слова из неё так и сыпались. Я ещё не отошла от выворачивавшего мне почти два часа душу страха, и теперь с трудом улавливала суть. Важные дела? Что ещё за дела?

Рихард вытащил что-то из-под плюшевой задницы тигра. Папка. Это была тонкая папка в чёрной обложке с тиснёными завязками.

Я снова ощутила присутствие бывшего мужа. Смотрела, как Ард развязывает ленту, как болтаются кончики, и вспоминала добротную мебель в доме, оформленный в классическом стиле кабинет. Страха не осталось – вместо него появилось ощущение разрозненности. Меня словно разобрали на части: мою память, способность воспринимать пространство.

К своему ужасу я поняла, что испытываю смутное чувство радости от того, что Дмитрий жив. Это не было радостью в привычном её понимании. Скорее… Я больше не чувствовала себя виноватой. За то, что так и не смогла полюбить его. За то, что даже не пыталась. За то, что дала ему заведомо обречённую надежду, пусть даже сделала это неосознанно.

С недовольным видом Рихард протянул мне небольшой конверт. Никаких опознавательных знаков, только единственный. Даже не слово – буква.

– Мам, я пить хочу, – дёрнула меня за руку Алиса, как только я собиралась открыть его.

– Папа разве… – хотела спросить, не заходили ли они с Димой куда-нибудь, но замолчала.

Перемешанные внутри чувства мешали. Я должна сделать всё, чтобы Алиса забыла. И о Дмитрии, и об этом дне. Для неё это просто приключение. То, о котором она будет вспоминать без привязки к датам. Дмитрий мёртв. Для всех он умер несколько дней назад, для меня – сегодня. Для Алисы… Для Алисы он так и останется отцом хотя бы потому, что был им пять лет. Последовательность событий для неё не важна. Дмитрий умер, вот и всё.

– Мы с папой ели пирожные.

– Пирожные? – повторила я за ней, запоздало удивившись.

Он никогда не ел пирожные. Только один раз. Ещё до нашей свадьбы. Тогда, когда мы ещё умели улыбаться друг другу.

– Ага. Я ела такое… в корзинке с клубникой, а он… – она вдалась в описания. Я слушала и не слушала её. Наблюдала за Ардом. Он хмурился, перелистывая бумаги.

– Что там?

– Подожди, – бросил он.

Я опять принялась за конверт, но Алиса настырно потянула меня.

– Мама, ну пойдём, – теперь она начала приплясывать.

– Ты что, в туалет хочешь?

Дочь кивнула.

– Пить, писать… Что ещё ты хочешь? – поднялась, взяв её рюкзак. – Ты идёшь? – Арду.

– Да, – он с гневом закрыл папку. Я повела дочь к дому, но она упёрлась.

– Что ещё?

– Тигр! – с возмущением показала она на игрушку.

Я думала, Рихард заберёт его, но он даже не подумал. Многозначительно глянула на Арда. Точная копия Алисы. Они и злились одинаково. С нескрываемым нежеланием он вернулся и забрал тигра.

– У тебя игрушек мало? – обратился к Алисе.

В отличие от дочери, я всё понимала. Пришикнула на него и показала на подъезд. Проходя мимо Рихарда в раскрытую передо мной дверь, процедила:

– Это просто игрушка, Ард. Всё. Дмитрий мёртв, – подчеркнула последнее слово. – Его больше нет в нашей жизни.

– Не совсем, – он зашёл следом.

Я остановилась в непонимании, но Ард ничего не сказал. Пошёл вверх по ступеням. Я смотрела, как болтается тигриный хвост, почти касаясь бетона. Что значит «не совсем»?!.

Глава 24

Кристина

– Чёртов клоун, – процедил Ард, швырнув папку на стол. – Решил поставить эффектную точку, сукин сын. Я убью его. Из-под земли достану и убью.

– Хватит, Ард! – прикрикнула я.

Его бестолковые угрозы действовали мне на нервы. Только что он показал мне лежащие в папке бумаге. Бумаги, по которым Алиса по достижении двадцати одного года вступала в права наследования всем, что было у Дмитрия. За исключением его бизнеса. Вместо бизнеса был банковский счёт, распоряжаться которым в разумных пределах я могла, пока дочь не достигнет обозначенного возраста. Ничего не понимая, я несколько раз прочитала документы. На какой из них Рихард выхватил у меня папку – Бог знает. Теперь он, грознее самого Зевса громовержца, расхаживал по кухне. Пяти его широченных шагов было достаточно, чтобы измерить её от стенки до стенки.

– Моей дочери ничего от этого ублюдка не нужно, – прорычал он. – Я свяжусь с его адвокатом…

– А вот это решит она сама, – я опять взяла папку. Открыла.

Рихард всегда был рациональным. Но это были самая примитивная ревность и чувство собственничества. Он даже не пытался завуалировать их.

– С адвокатом Афанасьева мы будем разговаривать вместе, Рихард, – твёрдо сказала я. – И никаких действий у меня за спиной, понятно тебе?

Его губы сжались в линию. По скулам гуляли желваки, вены вздулись. Верхняя губа его дёрнулась, ругательства были грязными до такой степени, что резануло уши.

– Алиса – моя дочь, – рявкнул он. – Моя! И я сам дам ей всё, что нужно!

– Дашь! Но это, – ударила по папке ладонью, – её. И не тебе решать, как поступать.

– Ещё недавно ты ненавидела его, а сейчас… – Ард презрительно усмехнулся. Жёсткие черты лица исказило отвращение.

Прошёлся по мне взглядом, от которого я должна была почувствовать себя продажной девкой. Но продажной девкой я себя не почувствовала. Напротив, сильнее уверилась, что делаю всё правильно.