Моя плоть сладка (сборник)

— Перед приездом сюда,— медленно проговорил Бенколин,— после того как я узнал, что случилось, я позвонил Мартелю. Я сказал ему, что все знаю, сообщил ему об имеющихся доказательствах и сделал некоторые намеки.

— Ну?

— Он поздравил меня.

— Опять хвастовство! — возмутилась Мари Огюстен. — Аристократы! Этот человек — убийца! Он совершил жестокое и хладнокровное убийство. И что вы сделали? Вы дали ему возможность бежать.

— Нет,— холодно возразил Бенколин.— Но я хотел это сделать.

— Вы хотите сказать... 

Бенколин встал. Он печально улыбнулся.

— Я хочу сказать, что этот игрок попал в положение, хуже которого я никому не мог бы пожелать. Это может стоить мне службы, но я буду судить его по законам Мартелей. Мадемуазель, вы можете принести сюда телефон? У вас хватит провода?

— Не думаю, что понимаю вас...

— Отвечайте, вы можете это сделать?

Мари Огюстен встала, обиженно поджав губы, и вышла. Вскоре она вернулась с телефоном. Поставив его на стол, она села на свое место.

— Если мсье объяснит, в чем дело...

— Благодарю. Я буду говорить так, чтобы все слышали. Джефф, придвинься ко мне.

Я повиновался. Что он будет делать? Бенколин встал.

— Алло! Бульвар Инвалидов, 12-85...

Глаза Бенколина были закрыты, ногой он отбивал такты.

— Это номер Мартеля,— объяснил Шамон.

— Алло! 12-85? Спасибо. Я хочу поговорить с полковником....

Огюстен громко засопел.

— Он сидит в библиотеке,— сообщил нам детектив.— Да? Полковник Мартель? Говорит Бенколин.

Он держал трубку, чуть отодвинув ее от уха. В комнате было так тихо, что мы услышали ответ.

— Да, мсье! — сказал голос.— Я ждал вашего звонка.

— Я хотел вам сообщить, что уже пора...

— Да?

— Я говорю, что вынужден получить ордер на ваш арест... 

— Естественно, мсье! — Голос звучал нетерпеливо.

— Я упоминал о. скандале, который может разразиться вокруг вашего имени. Вокруг вас, вашей дочери и вашей жены...

— Ну, мсье?

— И я уже спрашивал, имеется ли в вашем доме яд. Вы ответили, что у вас есть цианид. Вы сказали, что это безболезненно и быстро и...

— Я снова повторяю мсье,— прогремел голос Мартеля,— что я готов к игре и не боюсь гильотины,

— Дело не в этом, полковник,— мягко произнес Бенколин.— Допустим, вы получили мое разрешение выпить цианид вместо...

Мари Огюстен вздрогнула...

— Вы настоящий спортсмен и если хотите остаться...

— Не понимаю.

— Если вы выпьете этот цианид, полковник, ваша вина искупится. Я сумею сохранить дело в тайне. Связь вашей дочери с клубом и ее дела останутся скрытыми от всех. Клянусь вам! А вы знаете, что я умею держать слово.

Мы услышали тяжелое дыхание.

— Что... Что вы имеете в виду?

— У вас единственный шанс, полковник. Ваше имя останется честным для всех, кто носит его. Для всех! И если я, представитель полиции, говорю это, значит, так и будет. Подумайте о возможных последствиях. Как вам иначе удастся избежать разговоров и сплетен, что ваша дочь была проституткой?

— Ради бога! — прошептал Шамон.— Остановитесь!

— Я не смогу спасти вас от этого, полковник.

— Пока я не понимаю...

— Позвольте вам объяснить. Цианид у вас в руке?

— На столе. В маленьком пузырьке. Я много думал об этом...

— Примите его, полковник. Да! Да! Это будет честная смерть.

Наступило молчание. Бенколин продолжал отбивать ногой такты.

— Поняли? Отец смыл позор своей дочери со своего имени. У вас есть карты на столе? Нет, нет, я не шучу... Есть? Великолепно! Теперь, мсье, я предлагаю... Берите наугад две карты. Первую — для меня, вторую —себе. Так. Вы один, никто не узнает, какие это карты, но мне вы скажете...

Шамон застонал. Чудовищный смысл происходящего наконец дошел и до меня. Бенколин продолжал:

— Если карта, которую вы открыли для меня, старше вашей, вы разобьете пузырек и дождетесь прибытия полиции. Будут ужас, суд, грязь, скандал и гильотина. Но если ваша карта окажется выше моей, вы примете цианид. И тогда, клянусь вам всем святым, ни одно слово не станет известно... Вы игрок, полковник. Неужели теперь вы откажетесь играть? Помните, я дал вам слово, ни одна живая душа не узнает, какие карты вы вытащили.

Долгое время не было ответа. Маленькая трубка в  руке Бенколина казалась страшной. Я представил себе старика, сидящего с пузырьком цианида.

— Да, мсье,— послышался голос.— Вы правы. Я принимаю ваше предложение. Сейчас я перетасую карты.

— Черт,— прошептала Мари Огюстен,— Вы дьявол... вы...

Она сцепила руки. Ее отец внезапно рассмеялся ужасным хриплым смехом.

— Я готов, мсье,— донесся голос, чистый, ясный и твердый.

— Итак, тащите карту для меня.

— Мсье, ваша карта — пятерка бубен.

— Мало, полковник, ее легко перебить. Теперь подумайте обо всем, что я вам сказал, и берите карту себе.

«Тик-так, тик-так» — отбивали часы. С улицы доносился шум машин.

— Ну, полковник?

— Моя карта, мсье...— в трубке раздался хрип. Мы замерли. Чистый и твердый голос продолжал: — Моя карта, мсье, тройка пик. Я буду ждать прибытия полиции.