Моя плоть сладка

– О, дорогая, у вас такой беспорядок! Разрешите мне. – Ее смуглые руки двигались с неимоверной быстротой. Она уложила юбку, аккуратно свернув ее, и так же аккуратно уложила остальные вещи. – Ох, уж эти мужчины! – восклицала она при этом. – Бедная миссис Кеннер!

Мэгги смотрела то на склоненные спины двух женщин, то на Барнея, буквально лопавшегося от ярости.

– Что случилось? – пыталась она выяснить. В ее красивых глазах явно светились беспокойство и страх.

– Ничего, – хлопнул дверью Барней.

Мэгги помогла Изабель встать на ноги.

– Что он сделал? – спросила она. – Он оскорбил тебя?

– Нет. – Изабель закрыла глаза. Стоя в темноте холла, она почувствовала, что вот-вот потеряет сознание. «Я должна немедленно уйти отсюда, – твердила она себе. – Немедленно, а то я упаду».

– Что нужно Барнею? – настаивала Мэгги.

Изабель Кеннер открыла глаза и увидела перед собой красивое лицо Мэгги, ее пухлые чувственные губы, раскрывшиеся в вопросе. «А что, Мэгги тоже участвует в этом? – подумала Изабель. – Нет, это невозможно». Казалось невероятным, чтобы Мэгги думала о чем-нибудь еще, кроме как об очередном любовнике, делах бара и о портнихах. Но ведь она живет с Барнеем вот уже больше года. Никто не сможет остаться невинным, прожив такой долгий срок с этим негодяем. Никто. Кроме, разве, девушки с интеллектом десятилетнего ребенка. А именно такой и была Мэгги. Изабель это достаточно хорошо знала.

– Они все о чем-то шепчутся потихоньку, Барней и Чак, – сказала Мэгги. – Что происходит, Изабель, скажи мне?

Мисс Эмми Дэвид закончила укладывать чемодан Изабель.

– Ваш друг, мистер Кохилл, пытался…

– Что пытался? – спросила Мэгги.

– Спросите бедняжку миссис Кеннер, – скромно потупив глазки, ответила мисс Дэвид.

– Он что, приволокнулся за тобой? И это все? – В горле Мэгги заклокотал смех.

– Это совсем не смешно, – сказала мисс Дэвид, закрывая чемодан и поднимаясь с пола. – Вот, пожалуйста, миссис Кеннер, дорогая. Может быть, позвать вам такси?

Изабель взяла в руки чемодан.

– Да, пожалуйста, – сказала она. – А моя сумочка в конторе Барнея. Ты принесешь мне ее, Мэгги?

– Конечно, детка.

Мэгги быстро вернулась с сумочкой в руках и передала ее Изабель. Барней не показывался. На губах мисс Дэвид блуждала неодобрительная улыбка. Она поправила на своей монументальной груди широкую шелковую блузку. Затем на довольно маленьких ножках двинулась к двери и крикнула: «Такси! Такси!»

Мэгги пошла проводить Изабель, в одной руке у которой был чемодан, а в другой сумочка.

– Ну, теперь мы одни, детка. Скажи мне, что нужно Барнею?

– Ничего, – сказала Изабель. – Ничего.

Она сжала пухленькие пальчики Мэгги и поспешила по дорожке, не обращая внимания на горячие похотливые взгляды немца-туриста. За воротами ее ожидала мисс Дэвид, разодетая в пестрые шелка, с фальшивыми драгоценностями, сверкавшими в ярких солнечных лучах, и распространявшая вокруг себя крепкий аромат пачулей.

– Вы такая счастливая, что уезжаете отсюда, моя дорогая, – шептала она. – Ужасные люди! Просто ужасные! Я знаю. О, если бы у меня были деньги, я немедленно улетела бы отсюда. Да, да. Ужасный человек этот Кохилл. Ужасный!

У ворот остановилось такси. Изабель – голова ее кружилась, она была на грани обморока – села в машину.

– Благодарю вас, мисс Дэвид, – сказала она старой мулатке.

– О, мне было очень приятно помочь вам. Очень приятно.

Еще раз сверкнули на солнце яркие шелка и фальшивые драгоценности, и мисс Эмми Дэвид вернулась в дом. Такси тронулось. «Я никогда больше не вернусь в этот дом, – торжественно обещала себе Изабель. – Все кончено с этими людьми, все кончено с этим грязным делом. Я отдам Чаку этот проклятый несессерчик, и все. С этой минуты я сама позабочусь о себе. Только сама».

2

Грегори Фолл вошел в вестибюль отеля «Националь», все еще держа в руках телеграмму и недоумевая по поводу совпадения в именах. Одетый в серое носильщик поставил его багаж около конторки портье.

На стене за конторкой висели огромные цветные фотографии достопримечательностей острова. Под фотографиями сидела молодая женщина в черном кружевном платье. Она улыбнулась Фоллу и прочитала записку, которую он ей подал.

– Ах, да, вас послали из конторы Кука. Будьте любезны, заполните эту анкету.

Вопросы анкеты были напечатаны на английском, французском и испанском языках. Это для полиции. Заполнив столь знакомые ему графы относительно его возраста, имени и номера паспорта, он украдкой бросил взгляд на холл. Четыре мягких кресла и две пальмы в горшках. Обстановка малообещающая. Сзади виднелась столовая с дюжиной столов, покрытых белыми льняными скатертями. На каждом столе одинокий цветок, совершенно высохший в горячем сухом воздухе. Все выглядело безрадостно и скучно. Паршивенький четырёхразрядный отелишко.

Молодая женщина сняла с доски, висевшей сзади на стене, ключ, привязанный к огромному деревянному, величиной с севильский апельсин, шару. Она подала его носильщику Фолла, сказав при этом на ломаном английском языке:

– Ванны нет.

– Что? – не понял Фолл.