Моя очень сладкая жизнь, или Марципановый мастер

Итак — когда нам довелось говорить о размышлениях в сакральных помещениях, этот человек меня сразу понял. Я не решаюсь преувеличивать свое значение и думать, что он мог взять пример с меня, но — вообразите — через некоторое время случилось так, что я встретил его в одной из самых представительных церквей нашего города во время "минут благоговения" — так называют в некоторых храмах время по средам между двумя и тремя. (В минуты благоговения играет красивая, тихая, по большей части полифоническая музыка. Можно услышать творчество старых мастеров: Фрескобальди, Шютца, Цвилинга, а иногда даже Бахов.) Я обменялся со своим "гроссмейстером" понимающим, даже чуть-чуть заговорщицким взглядом. И тут… знаменательное совпадение — по церкви, останавливаясь у каждого ряда, прошел пожилой высокопоставленный Священник, который… тоже обменялся с моим шефом взглядом знакомого и даже одобрительно кивнул ему. Читатель не ошибется, если подумает, что увиденное глубоко обрадовало меня, человека, по природе своей склонного к религии.

Иногда я думаю о своей прикладной деятельности, о которой порой злословят. Я полагаю, что два по сути своей одинаковых поступка, которые совершают разные люди, вообще не покрываются. Поступки одного субъекта характеризует свежесть, творческое начало гибкого духа, даже вдохновение, а другой делает примерно то же самое, но рутинно, бесстрастно, иной раз даже с неприкрытым злорадством… Да, такие люди по своим интеллектуальным и этическим взглядам могут быть далеки друг от друга, как небо и земля. Одних характеризует желание дать разумным людям, в распоряжении которых находятся умные машины — компьютеры — информацию, которая может изменить массовое сознание и двинуть общество вперед. Других, напротив, интересует одна только личная карьера, которая может сложиться из донесения фактов, причем негативных, а иногда и Иудины сребреники.

У меня в подходе к людям и приятельствованию с ними — а приятельство я считаю очень существенным — была своя метода. Я всегда сразу же представляюсь собеседнику как сотрудник госбезопасности, точнее, статистик-информатор четвертого отдела — отдела, задачей которого является более фундаментальное изучение мировоззрения нашей интеллигенции. И рекомендую говорящему еще раз основательно продумать свои высказывания.

Слухи о моих методах работы очень скоро дошли до моего шефа, который не очень хотел верить тому, что обо мне говорили.

— Естественно, я не делаю никакого секрета из своей особы, — я не считал нужным что-либо скрывать. — Только когда ты сам кристально честен, с тобой тоже говорят по-честному. По-моему, это аксиома нашей системы.

— Но что об этом думают те, с кем вы беседуете?

— Несколько щекотливая история, — пришлось признаться. — Они ни за что не хотят мне верить… Не знаю, почему. Меня считают диссидентом, который хочет скрыть свою истинную сущность. И даже иностранным шпионом.

После этого лицо собеседника прояснилось, на нем даже появилась улыбка.

— Похоже, что в этом есть рациональное зерно… Большое зерно. Прямо-таки целый боб!.. У меня такое чувство, что вы заслуживаете продвижения.

Я с душевным трепетом просил его не делать этого, потому что мое истинное призвание — это искусство. А на него должно оставаться достаточно много времени. Наконец, со мной согласились. Неохотно.

По счастью, в те годы, которые так быстро летели, у меня оставалось достаточно времени, чтобы заниматься самым важным для себя — своим искусством.

Я еще более углубился в специфику марципанового творчества и открыл манеру, которая замечательно подходит марципану, — наивизм, или примитивизм. Таможенный чиновник Анри Руссо, которого нечто, на мой взгляд, прямо-таки экзистенциальное связывает с фра Анжелико, не раз меня потрясал. Если сюрреалисты, по-моему, царапали человеческую душу в меру своего понимания, то Руссо и грузин Пиросманишвили непосредственны, искренни, оптимистичны и народны. Есть и в них что-то мистическое, но их мистика позитивна. Естественно, я давно уже ничего не копировал. Просто мой мир был особенно близок миру этих художников.

Во всяком случае, работа в Комитете госбезопасности подходит всякому высокоодаренному человеку, поскольку она оставляет — если, конечно, уметь планировать свое время — достаточно времени и на увлечение искусством. Рекомендую ее всем интеллектуалам. Хотя — что уж там так рекомендовать: в нашем дружеском коллективе и без того было предостаточно представителей интеллигенции. Люди, к счастью, понимают, что для них хорошо!

ПРЕДСТАВЛЯЮ ВАМ СВОЮ МИЛУЮ КАТАРИНУ (III)