Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 3

Нас не испугался старичок — шофер шестидесяти семи лет, по имени Федор Сергеевич. Из нашего с ним знакомства я узнал, что Федор Сергеевич всю жизнь был водителем и работал на гараже в одной из местных станиц. Катался он на школьном автобусе, детишек возил. Когда страна развалилась, гараж разворовали, и Федор Сергеевич получил автобус, который был к нему приписан. Выкупил чуть не на последние сбережения, продав жигули.

Старик рассказал, что с тех пор, старый автобус его и кормит. Федор Сергеевич активно участвовал в похоронах, возил молодых на свадьбах, катал тех, кому надо, в город. Сегодня он ехал в поселок Прогресс. Знакомые в местной школе, где с автобусами была сейчас беда, попросили его привезти тамашних мальчишек в Новокубанск, на ежегодную медкомиссию в военкомат.

— А ты смелый, — Сергеевич, — обратился к нему Степаныч, сидевший на сиденье у входной двери. — Решился остановиться.

— А чего мне вас бояться? — Вращая баранку, обернулся водитель и поправил крупные очки на большиносом и морщинистом лице. — Мужики как мужики. В беду попали, как тут не остановиться?

— Спасибо тебе, дядь, — улыбнулся я. — Выручил.

Федор Сергеевич, кажется, совсем не боялся бандитов. Видимо, был он из тех, совершенно советских поколений колхозников, которые слабо себе представляли, что это такое — современное ОПГ.

Если большинство людей с переменами, наступившими в стране, переменились и сами, то таких, как Федор Сергеевич, видимо, не поменять. На самом деле, я радовался этому. Приятно было встретить на своем пути открытого и простого человека, которого не изменили лихие 90-е.

Так, под веселые байки из своей молодости, Федор Сергеевич довез нас практически до Степанычева дома.

— Ну, бывайте, мужики! — Попрощался он. — А я дальше поехал.

Когда мы вошли в квартиру Степаныча, первым делом я от души дал Сереге в морду. Грохнувшись в прихожей, он схватился за разбитую скулу, стал отползать.

— Не убивайте! Прошу, не убивайте меня! — Взмолился он.

— Сюда иди, — поднял его Фима.

Они со Степанычем отвели Серегу в кухню. Усадили за стол.

— Фима, подежурить тут, возле него, — сказал я.

Подпирая батарею у подоконника, Фима кивнул, закурил в приоткрытую форточку. Протянул Сереже пачку своих сигарет Погану.

— Будешь?

Трясущийся от страха Сергей полез за сигаретой. Полминуты пытался подкурить ее от спичек, которые нашел на столе.

— А других нету? Эти сыроваты, ты, видать, не просушил, — пролепетал он заискивающе, когда сигарета погасла в очередной раз.

— Пасть закрой, — между затяжками сказал ему Фима. — Кури, какие дают.

— Вы… Вы ведь меня не убьете? — Снова подал голос Сергей.

— Закрой пасть, говорю.

Я с Женей и Степанычем отошли в соседнюю комнату, заговорили вполголоса:

— Ну че будем делать с ним? — Спросил Степаныч.

— Что-что? Кокнуть его, и дело с концом, — злобновато проговорил Женя. — Эта сука на нас бандосов натравила. А помещение — да черт с ним. Другое найдем.

— Я против, — покачал головой Степаныч. — Херачить его? Вот так просто, как бандосы? Не по душе мне это все, молодежь, не по душе. Я ж из советской милиции. Да. Сука он последняя. Ну а что, мало щас таких? Так давай каждого второго того в расход. Да и помещение у него хорошее. Вряд ли мы тут еще где такое, за такую-то цену найдем.

— Степаныч, — нажимал на него Женя. — Из-за него нас всех чуть не грохнули. За бабло он нас продал.

— А мы сами мало, что ли, делов наворотили, за которые нас хотели черемушенские прибить? — Не сдавался Степаныч.

— Ты нас с ними не сравнивай!

— Женя, все в жизни пулей не решишь.

— А этого надо порешить!

— Мужики, — вступил в разговор я, наконец. — Ладно. Давайте без этого. Я считаю так: помещение и правда хорошее. Правда нам будет выгодно его использовать. Хочу ли я убивать Сергея? Нет. Не хочу. Заслужил ли он этого? Возможно. Тут разобраться надо. Допросить Серегу, пусть расскажет, как на него черемушкинские вышли. Пусть расскажет все, как на духу. У него ж и с мясухой какие-то проблемы. Как-то он с ними связан. Помните, я говорил про винторез?

— Ну, — кивнул Степаныч. — А Седой что-то упоминал про пропавшее оружие, когда нас похватали.

— Ну вот, — продолжал я. — Куда ни кинься, всюду мина. Сначала допросим, потом будем решать, что с этой скотиной делать.

— А если что, отпустить его предлагаешь? — Нахмурился Женя.

— А тебе лишь бы кому пулю в лоб… — Одернул его Степаныч.

— Сначала расспросить — потом решать. Когда с плеча рубишь, только хуже становиться, — вздохнул я. — Надо понять, с кем мы имеем дело. Он же, сука, врет постоянно.

— Мож и прачечная не его, — сказал Женя. — Мож он и тут брешет.

— Я видел договор купли-продажи, — покачал я головой. — Судя по нему, его это строение. Но надо выяснять. Развяжем ему язык. Жень?

— М-м-м?

— Слыхал в кино такое? «Хороший полицейский, плохой полицейский»?

— Слыхал, конечно, — тот кивнул. — Это как пряник с кнутом.

— Ну вот. Давай ты на него пойдешь «с кнутом» а я «с пряником». Глядишь и выпытаем.

— Да пускай Степаныч с ним поработает. Он же у нас мент бывший. Умеет людей допрашивать.