Моя (не)зависимая любовь

- Да, - кивнула она, выжидающе глядя на него своими глазами голубого мрамора. – И я.

Глава 16. Медные трубы

С той ночи они вернулись к привычному ритму жизни: бегали вместе по утрам, завтракали. Потом Джессика уезжала на учебу, а Коул на тренировки. Позднее встречались и проводили где-то время вместе, давая папарацци достаточно материала для заработка.

И даже посетили вечеринку по случаю Хэллоуина. Неформальная тусовка в легкой компании понравилась Джессике. Да и Коул чувствовал себя вполне свободно. Но ровно до того момента, пока они не решили вернуться домой.

Едва пара вышла из здания кинотеатра, как сразу защелкали затворы камер, а свет вспышек буквально ослепил.

- Коул! – кричали папарацци, стремясь проверить свою догадку.

Ну, конечно, его лица под маской было не видно, но саму Джессику эти стервятники тоже успели прекрасно запомнить. И было несложно догадаться, кто был с ней. А учитывая недавнее прошлое Коула, всем было интересно, в каком состоянии молодой актер покидал эту веселую тематическую вечеринку. Еще и маска, полностью скрывавшая его лицо, добавляла интриги.

- Коул, сними маску!

- Давай же, чувак! Один кадр без маски! Что тебе стоит?

- Сними маску, если не боишься!

- Не прячься под маской, как трус!..

Джессика ощутила, как сжались его пальцы вокруг её ладони.

Они сели в ауди, любезно подогнанную парковщиком, и Коул скинул маску, бросив её куда-то назад, резко вывел машину на прилегавшую дорогу, постоянно вглядываясь в зеркало заднего вида и гоня машину на максимально разрешенной скорости. Джессика тоже оглянулась, но не увидела, что их кто-то преследовал.

- Коул, - позвала Джессика. Да, в преследовании папарацци не было ничего приятного. Но в этот раз они просто ехали домой. И в этом не было никакой тайны. – Коул, там же никого нет. Куда ты гонишь? Осторожнее! – вскрикнула девушка, когда их машина чуть не шоркнула соседнее авто.

Но Коул рядом только упрямо сжал пальцы на руле.

Уже дома Джессика снимала экстравагантный костюм, готовясь принять ванну, и думала о том, как закончился вечер. Она чувствовала напряжение Коула и не знала, что могла сделать, чтобы помочь ему.

- Пойдем, детка. Всё готово, - Коул выглянул из ванной и протянул ей руку.

Десятки свечей горели там, расставленные по всем горизонтальным поверхностям. Из колонки тихо лилась красивая медленная мелодия. Сладко пел Гленн Льюис, вызывая мурашки от воспоминаний об одном из любимых фильмов про горничную отеля, влюбившуюся в политика. А прямо перед ней стояла наполненная ванна с воздушной пеной.

- Смелее, Джесс, я не укушу, честно, - Коул подвел её к большой белой чаше.

Ловко развязал пояс на так хорошо знакомом ему шелковом розовом халатике, спустил его с плеч, оставляя поцелуи на обнаженных плечах. И одним движением стянул с неё трусики из черной прозрачной сетки. Подтолкнул вперед, предлагая погрузиться в воду. Горячая вода и прохладная пена сводили с ума нервные окончания на её коже.

Через мгновение и сам Коул был в ванне, а пена поднялась до самого края.

- Иди ко мне, малышка, - он потянул Джессику на себя и чуть надавил, заставляя упереться в него. Зазвучала новая песня. – Грёбаная Шакира, - усмехнулся Коул, но снова замолчал, вслушиваясь в слова песни, что тихо подпевала Джесс.

- Ты – песня, написанная рукой Бога… - тихонько пела Джессика, ведомая глубоким волнующим контральто певицы. Ей нравилась Шакира. И эта песня тоже нравилась. Каждое слово в ней было о Коуле: все её мысли стремились к нему, рядом с ним она была бесконечно счастливой, и она любила его больше всего на свете. И успела привязаться к нему так, как «лампа к потолку, леди к своим манерам»…

И дело было не только в его безупречном теле, глядя на которое она просто не могла оставаться равнодушной. Эти его кубики на животе, точнее сказать, рельеф.

Как там недавно сказал его пухлый коллега по фильму в одном из интервью? «У него на животе восемьдесят семь различных выпуклостей, объединенных вместе, словно большая стрелка, ведущая взгляд прямо вниз к его члену».

Чертовски точно. Удержать свой взгляд на приличном уровне, глядя на его обнаженное тело, было невозможно совершенно. Широкая спина и тонкая талия, упругие ягодичные мышцы и еще неотразимые ямочки на пояснице…

Но дело было в том, что при всей его привлекательности и всех его человеческих несовершенствах, при всех слабостях и вредных привычках, Коул был лучшем из мужчин, кого она знала. Он мог любить так, как ей раньше даже не снилось, мог заботиться, защищать, смешить и успокаивать… да, порой прикрикнуть и даже… что? Поставить место, заставить замолчать, одернуть – вовремя. Уберегая от непоправимых ошибок.