Моя мечта о золоте и снеге

В прошлом сезоне в Рупольдинге я провел один из своих самых красивых спринтов. Эберхард, один из лучших лыжников на Кубке мира, отстрелялся чисто, как и Эмиль. Стоя в стартовой зоне и видя их результаты, я понимал, что у меня нет права на ошибку. И в глубине души мне это нравится! Мои тренеры это знают. Стефан Бутьё часто мотивирует меня, стоя на обочине трассы и крича: «Если хочешь выиграть, ты знаешь, что тебе делать, у тебя нет права на ошибку». Это не очень типично. Тренеру не полагается такое говорить. Обычно он должен давать надежду, ободрять, иногда немного лгать, в зависимости от ситуации. Но меня это стимулирует: именно в безвыходном положении я работаю лучше всего.

В отличие от спринта, гонка преследования (пасьют) предполагает контактную борьбу с соперниками. Берем результаты спринта и получаем стартовый лист на пасьют. Если, например, победитель в спринте выиграл с десятисекундным преимуществом над вторым местом, в пасьюте он стартует на десять секунд раньше… Это правило работает только для 60 человек, показавших лучшие результаты в спринте. Двенадцать с половиной километров, две стрельбы лежа, две стрельбы стоя, каждый промах наказывается (как и в спринте) штрафным кругом в 150 метров.

Пасьют – гонка, в которой я показал свои первые хорошие результаты на Кубке мира и в которой с тех пор имею наибольшее число побед. Эта гонка мне хорошо подходит по одной простой причине: так как она объединяет в себе результаты двух гонок (спринта и пасьюта), она вознаграждает стабильного спортсмена и редко позволяет выиграть аутсайдеру…

Я также очень люблю контактную борьбу, сражение мужчины с мужчиной. Она есть и в масс-старте, но, как поясню ниже, ее характер немного другой. В пасьюте твое ускорение немедленно действует на соперника. Если ты ускоряешься достаточно сильно, он отстает, и ты видишь, как он отстал. В масс-старте, так как ты бежишь в пелотоне, отбор производится сзади. При ускорении отваливаться будут спортсмены в хвосте пелотона, которые даже не знают, кто именно ускорился и заставил их отстать… Это ограничивает не только психологический эффект маневра, но, должен признаться, и удовольствие, которое я от него получаю. Это уже не сражение двух мужчин, а в большей степени стратегическая гонка, где последствия твоих усилий не наступают немедленно.

Во время пасьюта я в своей стихии, и иногда даже способен на провокации. Я напрямую воздействую на психологическое состояние моих соперников. Могу им показать, что чувствую себя очень сильным и что у них нет права ни на малейшую ошибку. Влиять, оказывать давление – это тоже часть игры.

Есть еще один аспект, который я люблю в пасьюте. Когда я показал хороший результат в спринте, но, однако, не выиграл его, на старте пасьюта я оказываюсь в положении охотника. Люблю такое начало гонки, когда видишь впереди соперника, как в прицеле! Мне нравится заранее планировать, когда я его нагоню, и потом сделать это немного раньше, чем ожидал. Особенно люблю переход от охотника к добыче, когда становлюсь лидером гонки и уже мои соперники стараются удержать меня в поле зрения. Когда гонка проходит таким образом, испытываю восхитительное чувство, что управляю происходящим. Я наслаждаюсь!

Моя самая важная победа в пасьюте – это, разумеется, олимпийский пасьют в Сочи. Недавно в Марселе во время лекции для руководителей компаний я рассказывал о последнем выстреле в той гонке. Том, который позволил завоевать мой первый титул олимпийского чемпиона. Многие месяцы и, без сомнения, даже годы я думал об этом двадцатом, решающем, выстреле. Я прекрасно знал, что в момент выстрела будет вероятность, что себе скажу: «Если ты попадешь, ты будешь олимпийским чемпионом!» Конечно, в теории это заставит тебя промахнуться и потерять медаль, которая была на кончике твоей винтовки. Потому что ты ее увидел на своей шее на несколько минут раньше, чем нужно… Даже лучший в мире психолог не сможет избавить тебя от образа золотой медали, который возникнет в тот или иной момент. На самом деле на тренировках я годами играю с этими паразитными мыслями. Свыкаюсь с ними. Приручаю их. Часто сам провоцирую их, воспринимая это как еще один вызов.

Этому несколько необычному методу положил начало Тьерри Дюссер, мой тренер в команде Дофине. На собрании накануне гонки, чтобы мотивировать нас, он часто повторял: «В команде Дофине мы попадаем последним выстрелом!» Под этим понималось: «Спортсмены из других команд мажут последним выстрелом, но мы – никогда!» На моем первом Кубке Европы, когда я должен был сделать последний выстрел, отстреляв уже 9/9, ко мне пришел этот девиз, как озарение. «В Дофине последним мы попадаем!» Я попал, и так началась моя мания. Позже я пытался понять: каким образом то, что не было технической мыслью, а, наоборот, типичной мыслью-паразитом, смогло мне помочь? Я сделал простой вывод: это дало мне дополнительную концентрацию в момент наибольшего риска. Ведь классическая глупость в биатлоне – это поторопиться с последним выстрелом, уже представляя себе окончание гонки.