Моя любой ценой

Это было не легко. Через час она приехала на встречу в хиджабе[3], так как посол и его жена были мусульманами. Почему-то в доверху закрытом платье и платке она выглядела даже более провокационно, чем утром – в юбке до колен и приталенном пиджаке. И он не мог отвести взгляда от ее губ, которые были накрашены той же помадой, которой она всего лишь час назад пометила его плоть.

Эта череда обедов и приемов была запланирована отчасти с целью представить его жену ключевым политическим фигурам до церемонии, на которой она будет официально объявлена его женой и королевой. Их брак был довольно неожиданным. Ему нужно удостовериться, что ее примут.

К счастью, он скоро убедился, что у Галилы был особый дар очаровывать людей. Она легко переходила от милой светской болтовни о миланских бутиках до обсуждения политических проблем. Если у нее были вопросы, она умела задать их так, что те не казались неуместными. Если она имела особое мнение, ей всегда удавалось высказать его таким образом, что это казалось не возражением, а точкой зрения.

– О! Так вы знакомы с моим отцом? – услышал он ее голос.

– Сказать так было бы преувеличением, – ответил посол. – Я встречал его лет тридцать тому назад. Я был довольно молод, только начинал свою карьеру в качестве переводчика. Он приехал в нашу страну в рамках дипломатического тура. Блестящий человек. Я восхищался им. Я как раз хотел спросить вас о его здоровье. Я знаю, что он недавно отошел от дел. Надеюсь, он в порядке?

– Он очень тяжело переживает смерть моей матери.

– Понимаю. Даже тогда я заметил, как он ее любит. Он даже прервал тур, чтобы вернуться к ней. Я еще тогда подумал, что не могу себе представить женщину, разлуку с которой я не мог бы вынести. Но потом как раз такую и встретил. – Посол улыбнулся своей жене.

Та покраснела и попросила не смущать ее.

Галила улыбнулась, но только губами, глаза ее сосредоточенно вглядывались в прошлое.

– Я даже не могу вспомнить, чтобы он оставлял ее одну. Во всяком случае, на моей памяти этого не было. Но тогда я еще не родилась.

Если бы она посчитала, то поняла бы, что отец Карима покончил с собой как раз тридцать лет назад…

– Нам нужно обсудить условия работы иностранных банков, – вмешался Карим, меняя тему.

Через несколько минут женщины перешли к безобидным темам, и остаток вечера прошел без происшествий. Но он понял, что это еще один пункт, который нужно держать под контролем. Его хорошо продуманный брак по расчету постепенно превращался в минное поле.

Гости ушли, и Галила, извинившись, тоже удалилась в свои покои. Ей было о чем подумать.

Она все еще не могла прийти в себя после сцены в кабинете и теперь стыдилась самой себя.

Когда они встретились за обедом в присутствии посла, он снова держался очень сдержанно и отстраненно, едва уделяя ей внимание. Его равнодушие ранило ее в самое сердце, так что она просто старалась не смотреть на него, чтобы не видеть равнодушного выражения его лица. Она целый вечер боролась с собой, пытаясь не показывать, как ей больно, задавала бессмысленные вопросы и пыталась обсуждать с женой посла разведение собак.

А потом посол упомянул поездку ее отца тридцатилетней давности.

В ее странном браке у нее было слишком много новых забот, чтобы думать о матери и ее загадочном любовнике, но и забыть о нем она не могла. Она не стала спрашивать отца о давней поездке, но она написала обоим братьям, постаравшись очень осторожно выяснить, знают ли они что-нибудь о том путешествии. Вряд ли, конечно, они знали. Малак тогда еще не родился, а Зуфар был совсем малышом.

Тем не менее она была разочарована, когда никто из них не смог ответить ей ничего конкретного.

– Что случилось? – спросил Карим, знаком попросив налить ему еще кофе.

– Ничего особенного. Я спросила своих братьев, знают ли они что-нибудь о том дипломатическом туре моего отца, о котором упомянул посол. Они не знают.

– А почему вас это так заинтересовало?

Гадила выразительно посмотрела на него, давая понять, что, вероятно, это не та тема, которую стоит обсуждать в присутствии слуг.

– Просто любопытно.

Он уже знал про эти письма, и потому ему удалось говорить небрежно:

– Не вижу, что здесь может быть любопытного.

– При всем уважении, – сказала она ровным голосом, – вам это не кажется любопытным, потому что это не касается ваших родителей. А у меня есть вопросы.

Случайные свидетели будут думать, что она все еще говорит о своем отце, но на самом деле она имела в виду мать и Адира. Несмотря на его равнодушный вид, Карим, кажется, обиделся на ее замечание – Галила заметила, как он сжал вилку.

– Мне кажется, у вас есть более важные дела, которым стоит посвятить свое время. Как продвигается подготовка к свадьбе?

– Отлично. У меня замечательные помощники, так что иначе и быть не может, – ответила Галила, улыбнувшись своим секретарям.