Моя любой ценой

Нервно передергиваю плечами под проницательным взглядом Багрова. Сейчас он уже не кажется таким пугающим, и я начинаю сомневаться — а не надумала ли я себе из-за страха?

— Сама что?

— Сама доберусь.

— Ты уже пыталась справиться сама. Вышло не очень, — ухмыляется он.

— Не стоило его бить. Достаточно было остановить. Он просто выпил.

На лице Багрова мелькает непонятное выражение лица. И я принимаю решение просто уйти. Так будет лучше. Надо держаться подальше от всех мужчин. И от этого тоже.

— Хорошего вечера.

Обхожу его и даже успеваю сделать пару шагов, а затем оказываюсь прижатой к стене. Как? Загадка. Но теперь надо мной нависает Феликс. Жадно вглядывается в мое лицо, будто ищет там ответы.

— Что, пожалела бывшего? — зло спрашивает он. — Надеешься, что он оценит и вернется?

— Да как вы…

— Вернется после того, как продал тебя?

— Что?!

Я шокирована словами Багрова и совершенно точно не знаю, как реагировать. Как это продал?

— Сказал же — все продаются, Золотинка. И он в том числе.

— Вы же специально… — шепчу, мотая головой. — Специально это все!

Феликс зло скалится.

— Специально что? Подговорил твоего бывшего бросить тебя у ЗАГСа? Унизить тебя? Я это подстроил?

Его слова бьют точно в цель, ковыряют рану, которая только-только начала затягиваться. Но он безжалостно жалит снова и снова.

— Он променял тебя на дешевый суррогат, а ты смотришь на него олененком и ждешь, что он вернется, течешь от одного только взгляда!

Слезы удержать все же не выходит. Я против физического насилия и рукоприкладства. Но конкретно в этот момент мне так больно, что я совершенно не контролирую себя. Просто как факт осознаю, что отвешиваю Багрову пощечину. Его голова едва ли дергается, а я… Я просто в шоке от самой себя — никогда ведь…

Додумать эту мысль не успеваю — мужчина прижимается ближе и нагло целует. Развязно, глубоко и очень пошло. Так, как никогда и никто не смел делать. Даже Паша. Даже перед самой свадьбой…

8. Злата

Всего несколько минут назад другой мужчины пытался меня присвоить, взять, пытался лапать и мог сотворить ужасное. А я была в ужасе. Но вот ситуация очень похожа, а я едва ли реагирую точно так же. То есть я все еще в шоке и почти не сопротивляюсь. Но тело… Боже, я впервые чувствую такую сильную тягу к мужчине. Даже у Паши не получалось вызвать это.

— Хватит! — молю, едва случается пауза между поцелуями. — Не надо…

Феликс огромный. Большой, сильный. В том, что он может уложить и троих одновременно, я уже убедилась. Если начну сопротивляться, это не поможет. Поэтому я надеюсь, что слова дойдут до него.

— Пожалуйста…

— Что, не так весело получать последствия? — криво ухмыляется он. — Ты сама раздразнила зверя.

Сердце гулко ухает, а в висках стучит пульс. Каждый вдох дается непросто.

— Я… Я не стану с тобой…

— А что так? Рожей не вышел? — продолжает потешаться Багров. — Или этот ушлепок зализанный лучше?!

— Потому что я тебя не знаю! — выпаливаю, чтобы как-то сгладить ситуацию. Понимаю, что драконить мужчину и правда так себе идея. — Вот.

— Холост, детей нет. Метр восемьдесят, восемьдесят пять… — он замолкает, а затем хищно ухмыляется и добавляет: — Двадцать один.

Мне требуется почти минута, чтобы понять, о чем он. А поняв, я так густо краснею, что, кажется, выгляжу, как помидорка. И это забавляет Багрова. Потому что он прижимается ко мне ближе, давая в полной мере понять, что я верно поняла его намеки.

— Теперь ты знаешь обо мне достаточно, — веско роняет, а сам проводит носом по моей щеке, жадно вдыхает, отчего у меня мурашки по коже. И сейчас его слова про зверя как никогда отражают действительность.

— Нет! — упрямо повторяю и делаю ошибку — упираюсь ладонями в его грудь. От этого прикосновения снова чувствую то, чего быть не должно.

Феликс молча смотрит, давит, явно пытаясь склонить меня к нужному ему решению.

— Отпустите! — требовательно произношу, поняв, что еще есть шанс вывернуться. Удивительно, но мужчина слушается. Действительно чуть отступает, и сразу становится легче дышать.

— Уверена? — обманчиво мягко интересуется он. Его руки упираются в стену по обе стороны от меня. И хотя он довольно близко, теоретически сбежать я могу.

— Абсолютно. Что бы вы там ни говорили про продажность, ко мне это не относится! — гордо задираю голову и смело смотрю ему в глаза. Правда, смелость эта моя держится на честном слове. Дунь, и рассыплется.

Пока Феликс молчит, подныриваю под его руку и, оказавшись на свободе, отхожу подальше.

— Мне плевать, что вам пообещал Верховцев. Я не стану спать с вами, хоть все студии проспонсируйте.

— Что так? — насмешливо спрашивает Баргов, разворачиваясь ко мне. Меня почему-то не покидает ощущение, что его забавляет наша перепалка, и мои слова он совершенно не воспринимает всерьез. И это бесит. — Ты же любишь танцевать.

— Но это не значит, что у меня нет гордости, — тихо возражаю. — Даже если вы этого не поймете. Я лучше уйду из студии.

Оценивающий взгляд скользит по мне так, словно я совершенно раздета. Меня передергивает от этого и хочется прикрыться руками — лишь бы спрятаться от этого ощущения. Но я стойко держусь.