Моя любимая нота

Вера несколько минут побродила по комнате, прислушиваясь к звукам на кухне. Вода мерно налилась в кружку, ложка звонко размешала сахар. Кирилл сел за стол, выпрямив спину и поставив стопы параллельно друг другу. Только тогда женщина открыла дверь и вышла из комнаты.

— Тоже хочу чай, — как бы ненароком бросила Вера, проходя мимо мужа.

Кирилл недоверчиво посмотрел ей в спину, и женщина дёрнула плечом, отгоняя лишние вопросы.

— Чай, Кир, чай. Говорю же, больше никакого кофе. — Прямо как сказал тот любезный доктор?

— Да, — ехидно ответила женщина. — Он меня убедил.

Она поставила чашку и села за стол.

Прямо напротив окна высоко к небу тянулись пальмы с узкими зелёными листьями. Небо отливало тёплой синевой. Вера посмотрела вокруг себя и в который раз попыталась осознать, что всё это не шутка.

— Мы в Лос-Анджелесе, дорогой…

Под столом она нащупала его ладонь и нежно прикоснулась. Кирилл замер.

Несколько секунд Вере казалось, что всё хорошо, и сердце уже принялось наполняться радостным теплом, когда мужчина вдруг закашлял, убрал руку и встал из-за стола.

— Нам пора.

— Пора, — удручённо произнесла женщина. — Прямо сейчас.

— Угу.

— Хорошо.

Вера посмотрела на недопитый чай и несколько раз кивнула, чтобы собраться с силами. Сердце снова взволнованно затрепетало, в ушах зазвенело, и женщина распустила волосы, собранные в гульку.

— Красивая причёска.

Кирилл стоял в коридоре и смотрел, как Вера наматывает шарф вокруг тонкой шеи. Она подняла глаза, взглянула на мужа в зеркало и тихо улыбнулась особой улыбкой, в которую всегда вкладывала больше, чем просто благодарность. Женщина знала, как непросто ему сейчас даются такие слова, и поэтому улыбнулась ещё раз.

— Красивый макияж, — кивнул Кирилл.

"Как ты? Справляешься?", — прочёл он в её глазах.

— Думаю, мы всё успеем, — произнесла Вера вслух.

— Нестрашно, — отмахнулся мужчина, и она заметила, как дрожали его тонкие пальцы.

Они вышли на улицу и окунулись в американский февраль. Табло на соседнем торговом центре показывало 17 градусов тепла, и верхушки пальм покачивались от прохладного ветра с океана. Одной рукой Вера держала костюм Кирилла, упакованный в чехол, а другой придерживала подол своего платья.

Мужчина глубоко вдохнул, от чего его грудная клетка увеличилась в два раза, и замер так на несколько секунд. Его пальцы бегали по тёплому воздуху, а нога отбивала ритм. Вера прекрасно знала, что за музыка сейчас звучит в его голове.

Ещё она знала историю о том, как Клара Форд каждую ночь держала керосиновую лампу в холодном сарае, чтобы её муж Генри мог заниматься своим изобретением. Когда никто в него не верил, Клара продолжала быть рядом.

И сейчас больше всего на свете Вера хотела бы молча взять керосиновую лампу и держать её всю ночь напролёт, лишь бы помочь Кириллу. Держать столько, сколько нужно, лишь бы он поверил в себя. Поэтому она просто стояла на тротуаре и ждала такси, внимательно, но ненавязчиво смотря на то, как Кирилл играет свой концерт февральскому воздуху.

Когда он поставил свой последний беззвучный аккорд и плавно опустил руки, Вера очень хотела зааплодировать, но не успела.

— Ничего не получится, — выдохнул мужчина. — Я точно собьюсь, я всё забуду.

Ты видела, видела, что сейчас произошло?

Он сокрушительно хлопнул ладонью по воздуху.

— Я не смогу.

Вера относилась к той категории людей, которые всегда могут найти, что сказать. Какой бы молчаливый она ни казалась со стороны, её слова всегда попадали в самую точку. Только не сегодня. Она стояла в центре мужской мечты и безуспешно пыталась отыскать в себе нужное слово, верное решение, но не было ничего в противовес его страху.

"Ты боишься, это нормально". "У тебя всё получится!". "Я понимаю тебя, я тоже очень сильно волнуюсь". "Я рядом, что бы ни случилось!".

Она молчала, чувствуя себя совершенно ничтожной, ни на что не способной.

Он молчал, чувствуя тоже самое.

Такси остановилось у обочины, и улыбчивый загорелый молодой мужчина добродушно помахал им в окно.

— Не нужно музыки, — тихо сказала ему Вера, присаживаясь на заднее сиденье.

— Окей, — с неизменной улыбкой бросил водитель через плечо и повернул выключатель проигрывателя.

Жёлтое такси ехало мимо домов, в окнах которых то тут, то там виднелись американские флаги. В машине с открытой крышей, которая поравнялась с ними на светофоре, молодые люди радостно распевали песни, подставив лицо ветру.

Кирилл сидел рядом с женой и барабанил пальцами по коленкам. Вера не сводила с него глаз. Его челюсти были крепко сжаты, плечи приподняты, он смотрел прямо перед собой и с каждой минутой всё более явно представлял свой провал. В ушах звучал скрип отодвигающихся стульев, оскорбления, насмешки. Вера так хотела бы проникнуть к нему в голову и рассказать свой вариант развития событий, но он её не подпускал. Сейчас, больше всего на свете, Кириллу хотелось бы не мечтать об этом дне 45 лет.

Когда такси остановилось возле концертного зала имени Уолта Диснея, и журналисты окружили машину, Кирилл продолжал невидящим взглядом смотреть прямо перед собой.