Моя Крепость

— А Тилли где? — оглянулся простодушный Родерик. Удивленный вопросом, староста тем не менее с должным почтением сообщил:

— Милорд, Джорам Тилли еще не вернулся с торгов. Он отправился с утра продавать телушку, но, видно, не вмиг нашел покупателя. К ночи, однако же, должен добраться домой.

— Раз так, пускай торгуется. Поговорим без него, — решил сэр Конрад и подождал, пока четверо гостей рассядутся на скамье. Хозяин, пиво на стол!

Появились деревянные кружки. Их тоже, вне всякого сомнения, тщательно скоблила песком чистоплотная хозяйка. Четыре мужика по одну сторону стола и четверо благородных по другую молча глядели друг на друга, пока Вулидж наливал пиво. Граф первым поднес ко рту кружку, за ним Торин и Роланд, а потом к своей кружке потянулся староста Каспарус. Родерик тоже осторожно отпил глоток и поставил кружку. Он взглядом попросил у отца разрешения выйти из-за стола и тот, по привычке доверяя своему рассудительному сыну, согласно кивнул. Мальчик покинул свое место и подобрался ближе к очагу, где суетился младший сын старосты.

Зак, ровесник и приятель Роланда Ардена, решительно плеснул пиво себе в глотку и закашлялся. Оттер и Том пили медленно, с расстановкой.

— Хорошее пиво, — одобрил сэр Конрад и остальные закивали. — Это из последнего урожая? Ячмень уродился хорошо в прошлом году, мастер Дейни?

— Слава богу, не жалуемся, — степенно ответил староста. — Пшеницы тоже собрали вволю, и обмолотить успели, да и смолоть, благодаря вашей милости, удалось до мокрого времени... В самую пору пустили мельницу, а не то пропал бы урожай, как пить дать. Теперь-то, даст бог, доживем до новой зелени с хлебом.

— Не каждый год так бывает? — сочувственно поинтересовался граф.

— Да уж конечно, — пробормотал про себя угрюмый Оттер, но Дейни не пожелал обратить внимание на вмешательство своего приятеля и спокойно подтвердил, что, мол, случаюся и худшие годы, а особенно в последнюю зиму, когда налог был собран, у некоторых семей не стало хлеба, кроме как на посев, а когда дети голодают, и последний запас идет в котел... Поэтому было нечем засеять кое-какие поля. И теперь нет. Кад Керри ушел зарабатывать налог на городской лесопилке, да простудился там и умер. Так что вдове все равно поле в нынешний год не сеять...

Староста говорил ровным, негромким голосом. Он называл имена своих односельчан, описывал их семьи и хозяйство. Приглашение к графскому столу он понял как желание господина получить отчет о деревенских делах, и поэтому рассказывал то, что, по его мнению, следовало знать рачительному хозяину земли. Он рассудил про себя, что если высокородному лорду наскучит слушать о посевах, избах и вдовах, он сам оборвет чересчур словоохотливого старосту.

Но сэр Конрад не стал прерывать обстоятельный доклан Каспаруса Дейни. Не стараясь запомнить, у кого пала лошадь и чья крыша течет, он прислушивался к самой речи, манере этого крестьянского головы излагать дело. Менее всего староста походил на бунтовщика! Скорее уж на умелого и опытного управителя.

Наконец, тот умолк и выжидательно поднял глаза на лорда Конрада.

Надо было что-то отвечать.

— Спасибо, мастер Дейни, я вижу, дела деревни вы знаете хорошо.

— Вашей светлости угодно узнать что-либо еще?

— Угодно, — медленно кивнул граф. — Я бы хотел узнать, есть ли в селе оружие, и если да, то откуда оно.

Его тихий вопрос произвел впечатление палочного удара. Староста дернулся и не нашел, что ответить. Чернобородый Оттер напрягся и замер, как перед прыжком. Том Дейни судорожно вздохнул. Зато Зак, самый младший, вздернул голову и бросил дерзко:

— Ну, оружие, ну да, есть. Ну и что?

Брат досадливо толкнул его в бок. Отец скорчил отчаянную гримасу, но не посмел отрицать заявление своего сына. Он сказал только:

— Ваша милость, я был солдатом. У меня сбереглось с войны кое-что из доспехов, а сын мой, уж не серчайте, любит эти железки. Не одним благородным бог посылает драчливых мальчишек... А то бы из кого ваши милости латников набирали?

— Ты разумный человек, староста Дейни, — сказал сэр Конрад. — И ты знаешь, чем грозят острые мечи. Особенно в руках драчливых ребят...

— Зак не драчливый, — вступил в разговор новый голос. Роланд не захотел быть молчаливым свидетелем, — он просто хочет стать воином.

Это не так плохо, милорд. Он мой друг, я за него ручаюсь.

— Очень хорошо, — кивнул Конрад, — я ничего не имею против Зака. Но признайтесь, Каспарус, что ваш меч — не единственный в деревне...

— Да-да, Дейни! Признайся! Признайся, что ты изменник, и вся твоя гнусная семейка!.. — раздалось от порога.

Все сидевшие за столом на мгновение замерли от неожиданности. Даже Торин слишком увлекся напряженной беседой, чтобы вовремя уловить появление в дверях злорадного Джона Баррета.

Гарет оторвался от очага, где он помогал жарить оленью тушу. Из-за спины непрошенного гостя выглядывала смущенная физиономия Куно. Это он обеспечивал приватность дипломатического ужина.