Моя Крепость

— Он не подслушивал, — как всегда, Родерик заступился за друга. — Они открыто говорили. Вулидж сказал, что господин, видно, очень богат, так как его рыцари всегда платят серебром, а однажды даже золото дали, и не берут пива в долг. И за мясо, отосланное на кухню в замок, повар его мяснику отсыпал плату без разговоров. И велел привозить еще.

— И больше ничего?

— Ну, Рон слышал еще, что Вулидж меня хвалил. Мол, юный лорд щедр, угощал кое-кого из охотничьей добычи. И еще сказал, что я выгляжу лет на пятнадцать. Это правда, отец?

— Возможно, правда. Крестьянские мальчики ростом гораздо ниже тебя, и мускулы твои лучше развиты благодаря упражнениям. Вряд ли он знал многих высокородных отроков... Да, если сравнить, например, тебя с Мозесом — а он почти твой ровесник — то ты намного выше и сильнее. Наверняка и твой Рон выглядит маленьким.

— Он мне почти по плечо...

— Не будем отвлекаться. Ты абсолютно уверен, что монахам в селе не рассказали лишнего? Например, сплетни насчет моих женщин, или насчет моего происхождения? Роланд, ты ничего такого не слышал?

— Нет! — тот даже помотал головой, удовлетворенный, что на этот вопрос может ответить полную правду. — Ни единого слова. Меня о вас тоже спрашивали, но я только сообщил, что меня взяли на службу. А больше я ничего не говорил. И Вулиджа я просил не болтать, и Дейни тоже. Tодор, мясник, меня первым узнал, но он за все время никому, кроме своего хозяина, не проболтался. Мельник Роуч на свадьба не был, и он вообще человек очень молчаливый, особенно после каторги... А остальные боятся об этом говорить.

— Значит, можно заключить, что они придут, зная только, что у лорда Ардена есть жена, дочь, сын и много денег. Они также знают, что тут служат тридцать гвардейцев, паж — это Роланд, вряд ли о нем успели много насплетничать — и, наверное, женская прислуга. Сколько, они не знают.

— Поэтому договоримся так. Торин, пока ты здесь, предупреди всех парней. Посты занимать по-прежнему, в том числе в доме. Роланд, как паж, будет дежурить наверху, чтобы ни под каким видом туда никто не зашел, кроме Тэма Личи и моей жены. Женщинам не выходить, в том числе Эстер — пусть тоже сидит с остальными, два дня можно и потерпеть.

— Давида с сыном сегодня же перевести в подвал. Ничего страшного, все равно мастеру там работать. И воздух есть, и свет, и даже тепло. Торин, назначь дежурного в кабинете, где люк. Пусть спит там, и еду чтобы ему носили, полный поднос.

— Ясно.

— Больше всех с монахами будут общаться моя жена, дочь и ты, сын. Один раз пусть навестят кухню. Джарвис, я надеюсь на вас и на Ладри.

Проповедь, какие-нибудь жития святых — это пожалуйста, но исповеди лучше не допускать. И еще, найдите, где лучше их поместить.

— Милорд, нижнее помещение левой башни уже обустроено. Есть и очаг, и стол, и койки постелить можно. И для молитвы уединение.

— Это там, где подземный ход? — уточнил сэр Конрад.

— Он закрыт и хорошо замаскирован.

— Подходит. Там их и поселим. И прошу вас, Джарвис, особенно, не допустить в эти два дня слишком вольной болтовни среди слуг. Лучше пусть святые отцы расскажут в Ноттингеме, что жестокий лорд слугам запретил разговаривать, чем наслушаются о разных прошлых грехах.

— Будет исполнено, милорд.

— Ступай, Джарвис, я на тебя надеюсь.

Поклонившись, дворецкий ушел.

— Теперь ты, Роланд. Можешь мне сказать, сколько в замке людей из числа рабов? Тех, что раньше жили в каменоломне?

— Семеро, милорд, — опять насторожился тот. — Три плотника, двое чинят камины и печи, а еще два человека взялись очистить замковый ров, они были садовниками, но до весны далеко... Они все живут в башне у ворот, там же, где комнаты мастера Бейна и Джона Баррета.

— А сколько осталось в пещере?

— Пятнадцать человек, — он опустил глаза. — Они хотят и дальше добывать камень, если милорд позволит. Там не тесно, и вода есть... Среди них несколько каменщиков, они надеются, что после зимы их тоже возьмут в замок, строить...

— Это все? Кажется, не хватает полудюжины? Что с ними случилось?

— Они... ушли, милорд, — и было видно, сколько решительности понадобилось Роланду Ардену для ответа.

В этот момент сэр Конрад почувствовал к нему больше симпатии, чем когда-либо.

— Ушли — и ладно, — просто отмахнулся он. — О тех, что сидят в горе, гости даже знать не должны. А семерым, что живут в крепости, сам прикажешь: ничего не рассказывать! Слуги и слуги. Кто да откуда — не их дело.

— Я понял, — пообещал Роланд.

— Тогда можешь идти к себе. Выспись хорошенько, отдохни, начиная с завтрашнего утра будешь неотлучно служить при дамах.

— Благодарю вас, милорд, — выговорил Роланд и покинул столовую.

— Сынок, — ласково положил Конрад руку на плечо Родерика, — с тобой у меня будет серьезный разговор завтра, рано поутру. Иди спать. А как проснешься, зайди прямо ко мне. Придется Мун потерпеть один раз без твоего визита. Я хочу с тобой потолковать обстоятельно и без свидетелей. Договорились?

— Конечно, отец! Спокойной ночи!

Мальчик убежал. Граф Арден посмотрел на единственного, кто еще оставался за столом:

— Торин.

— Я слушаю.