Моя Крепость

— Она умерла. Мне... было тогда восемь лет, — тихо сказал Роланд.

— Ох... — донеслось со стороны дам.

— Во-вторых, у нее был сын, и даже сказано, когда он родился. Надпись помечена 11... годом, то есть шестнадцать лет назад. Значит, сейчас ее сыну семнадцать, или чуть больше.

— Ну, возраст — это еще не все! — не сдавался упрямый Торин. — Но как можно доказать, что это и есть он? Вот этот вот парень?

— А теперь я могу показать вам кое-что интересное. Погляди, сын. Поглядите все. — Он указал на раскрытую страницу, испятнанную следами от грязных пальцев.

— Ты открывал книгу? Сегодня, когда нашел ее?

— Да. Я хотел посмотреть... Снова увидеть ее письмо. Я не хотел пачкать.

— У него не было чем помыть руки, — заступился за него Родерик совсем по-детски, что, как всегда, вызвало улыбку его отца. — И вообще ночью не видно. Это просто несчастный случай!

— Да нет. Случай как раз счастливый, если можно так выразиться. Посмотри повнимательнее, сын. Эти пятна не кажутся тебе похожи на что-нибудь?

— Н-нет...

— А вам, миледи? — подмигнул он жене.

— Это просто отпечатки пальцев, — пожала плечом Леонсия, — очень четкие отпечатки. Можно даже точно сказать, каким пальцем он дотронулся до пергамента. Так похоже на те детские пальчики. Ну, того бедного маленького ребенка...

— Вон именно! — хлопнул по колену лорд Арден. — Те же самые пальчики, дорогая. Точь-в-точь. Значит, и человек тот самый. Это и есть доказательство.

— Да не может быть! — изумился пораженный Торин. — Как можно верить в такое? Да у меня, может, тоже такие пальчики. И что же — я тоже сын лорда Ардена?

— Ну, ты постарше будешь, — засмеялся невесело сэр Конрад. — Но если хочешь, сравни свои руки с его руками.

— И я хочу! — вмешался неугомонный Родерик. — Давайте сравним!

Он первый вытянул руки и растопырил все десять пальцев. Потом это сделала его сестра, захваченная любопытством, а потом и все остальные, то есть Торин, Леонсия и сам лорд.

К необычайному удивлению всех — а Родерика в особенности — руки у всех оказались разными. До сих пор мало кто обращал внимание на такую мелочь, как линии на пальцах (разве что гадалки, да и те предпочитали читать ладонь). И даже недоверчивый барон Мак-Аллистер вынужден был согласиться, что доказательство, хоть и странное, но все же есть.

Больше всех поражен был сам Роланд. Ему верили! Больше того, этот новый граф сам нашел доказательство — и какое необычайное!

О мать моя, бедная моя матушка, ты с того света благословляешь своего сына, подумал он. Я ведь только хотел коснуться строк, что ты написала. Твоего имени. Я берег это единственное сокровище, спас от грабежа, не дал твоего имени на поругание, и Бог наградил меня, о, спасибо Ему! Они все поверили, что я — лорд Арден!

И как будто слыша его мысли, новый граф в задумчивости сказал:

— Да. Все очень плохо, дамы и господа.

— Плохо? — воззрились на него Хайди и Родерик. А Леонсия с Торином переглянулись и промолчали.

— Мне все казалось, что я что-то забыл вчера, — продолжал он как будто сам для себя. — Этот бейлиф Хоуленд. Его не было за обедом, он не ночевал в замке. Куда он исчез, а?

— Я знаю. Он при мне говорил Джону Баррету, что поедет ночевать в корчму, к зятю. То есть, к его, Баррета, зятю, — сообщил Родерик, не понимая, почему отец вдруг так отвлекся.

— Знает кошка, чье мясо съела, — презрительно бросила леди Арден.

— Как всегда, дорогая, ты все понимаешь быстрее всех.

— А что? — несмело вмешалась Хайдегерд. — Он испугался? Он в чем-то виноват?

— Кто знает... Роланд. Сэр Роланд, как, очевидно, я должен назвать тебя... Ты-то понимаешь, что получилось?

Тот молчал. Он все еще не верил своему счастью. После долгих, страшных, бесчисленных дней и ночей в темной каменоломне только лишь одной теплой ванны было достаточно, чтобы ошеломить его. А тут целая семья чистых, добрых людей...

Добрых?! А о чем сейчас говорит этот старый лорд, захвативший его родной дом?

— Леонсия, Хайди... Родерик. Если у Виктора Ардена есть сын, то, значит, король Джон не имел права отдавать нам ни его дом, ни имя.

— Но ведь он сделал именно это? — серьезный голос жены напомнил всем, что эта женщина раньше была царицей.

— Да, милая. Он это сделал. И мог сделать такое при двух условиях.

— Во-первых, если граф Виктор Арден официально лишен титула и потомственных прав наследования... То есть, если король сам приказал лишить Роланда титула и наследства и сдать его в рабство.

— Разве так можно? — заинтересовался Родерик. — Это законно? Ведь Роланд был еще несовершеннолетний, за что король наказал его?

— Законно или нет, король мог это сделать. Но сделал ли? Роланд, что ты молчишь? Ты помнишь, как твоего отца арестовали, судили..

— И повесили, — прошептал тот. — Да, я помню.

— Ты был здесь, и все видел? — с состраданием уточнила Леонсия.

— Я был здесь, но... Я ничего не видел. Меня заперли в первый же день. — Он поежился, вспоминая. — Они давали мне есть, пить... Но не выпускали. А потом этот Хоуленд пришел и велел Харвиду увести меня в каменоломню.

— Когда это случилось?

— Осенью. Прошлой осенью!

— Харвид? Кто это?