Моя Крепость

Он по нескольку минут бежал рядом с каждым, показывая, как держать спину, ставить ноги и как в такт двигать руками. Не заставлял пока убыстрять ход, только старательно подражать своим движениям... Но сильные молодые парни, что уже управлялись с плугом и даже при случае впрягались в него вместо коня, по окончании часового занятия выглядели как взмыленные жеребцы. А наставник, казалось, совсем не устал. Таким же строгим голосом он приказал собрать сложенные мечи и отнести их в оружейную.

Это вызвало некоторый протест. Конечно, после всей изнурительной беготни и прочих странных упражнений у Зака Дейни не было сил сопротивляться, но отдать отцовский клинок он не решался.

— Вы их получите обратно, когда научитесь обращаться с оружием, — пообещал Перси, видя замешательство учеников. — Честное рыцарское слово!

Это подействовало. Все мечи, семейные и дареные, поместились в крепостном складе. Сказать по правде, для усталых ребят не тащить железо домой было как нельзя более кстати...

Роланд Арден наблюдал за мучениями своих деревенских знакомцев с сочувствием и пониманием. Сам с этого начинал. Но для него первые трудные уроки остались далеко позади. Теперь он почти ничем не отличался от своих сверстников-гвардейцев и в учебных поединках сражался с ними на равных. Лучше его из оруженосцев был разве что Гарет и еще Гвидо Терри, прирожденный боец, у которого и рыцари не всегда выигрывали. Правда, был еще Родерик, фехтовальный талант которого превосходил воображение не только его товарищей, но и отца. Но его как-то не принимали в расчет. Может, из-за юного возраста, а может, из-за чего другого, но графский сын не казался соперником восемнадцатилетнему Роланду.

Чего нельзя сказать о достойном бароне Мак-Аллистере.

Но дни шли, бывшие увальни из Баттериджа постепенно отучались толкаться и падать на ровном месте, приобретали ловкость и быстроту реакции. Уже, разобрав деревянные мечи, старательно повторяли за сэром Персивалем первые боевые приемы. А Роланд упорно сражался с лучшими бойцами и все чаще выходил победителем. И когда опускал меч, взмыленный, но с улыбкой победы, все чаще и чаще ловил на себе откровенно оценивающие взгляды. Женские.

Конечно, нельзя сказать, что смотрели только на него. Когда рыцари выходили на тренировку, у каждой служанки нет-нет да и находилось какое-нибудь дело во дворе. Выглядывала из покоев графини веселая горничная Олуэн, чтобы лишний раз переглянуться с другом Годвином, которого уже совершенно не дичилась, и похихикать смущенно под страстными взорами рыцаря Эвальда, почему-то избравшего именно ее на роль местной дамы сердца. Такое у него было убеждение, что без дамы сердца он — не настоящий рыцарь... Смуглянка Эвлалия с шитьем в руках как бы случайно показывалась в дверях главного зала, и верная супруга Томаса Дерека, очаровательная Атенаис, тоже предпочитала чинить попоны на свежем воздухе. А из маленькой пекарни с широкой улыбкой, отирая вымытые руки, выплывала разгоряченная утренними трудами мистрис Барбара. Фигура ее оставалась такой же коренастой и лицо по-прежнему не блистало женственностью, но сияло радостью и удовлетворением. И первый рыцарь Ардена не стеснялся улыбнуться ей в ответ. Мало ли что может женщине принести радость? Он тоже был благодарен за удовольствие и облегчение как в тот первый раз, так и в другие их встречи. Сколько их было — это никого не касается! И ей хорошо, и ему. То есть ей просто хорошо, а ему — спасение!

Проблема, которая мешала жить доблестному барону Мак-Аллистеру, могла показаться смешной, однако ему-то от этого не легче! Он сделал предложение отцу молодой леди и получил согласие. Согласно закону и обычаю, он стал ее женихом. Хайди ни слова не сказала против. Она совершенно серьезно сообщала каждому, кто интересовался, что любит Торина и выйдет за него замуж. Охотно встречалась с ним, уютно пристраивалась рядом за столом или на посиделках, сама подставляла щечку для поцелуя. Но о свадьбе не спрашивала, как будто считала ее делом естественным и неизбежным.

Играть с ним на кресле, правда, она перестала. Зато чаще появлялась на первом этаже башни, где рыцари и оруженосцы засиживались по вечерам за разговорами и кубком вина.

Торин поначалу не совсем это одобрял. Все-таки юной благородной девице не стоит проводить время в мужском обществе. Но с тех пор, как среди мужчин поселились две начинающие воительницы, дочь лорда могла приходить в казарму, как в гости к подружкам. И болтать с ними, и хохотать, и шептаться, точно у себя в будуаре. И уж конечно, три красавицы никогда не страдали от недостатка галантных кавалеров.