Моя коллекция

По прибытии скульптуры во Фрунзе собрать ее воедино было поручено местному киргизскому скульптору, который, провозившись месяц, представил готовое изделие идеологической комиссии ЦК для приемки и дальнейшего установления его на специальном подиуме в актовом зале Верховного Совета.

Высокохудожественное произведение талантливых ленинградских мастеров вызвало всеобщее одобрение высокой партийной комиссии. Гипсовый Ленин с доброй улыбкой, слегка откинувшись на спинку скамьи после тяжелой болезни, внимательно слушал гипсового Сталина, который, держа знаменитую трубку в правой руке, левой ласково обнимал спинку скамьи, символически поддерживая неокрепшего вождя и одновременно вводя его в краткий курс событий и свершений в любимой ими обоими стране.

Комиссия приняла работу, похвалила талантливого киргизского умельца и собралась было уже уходить, как вдруг один из ее членов задал неожиданный и очень неприятный вопрос:

— Позвольте. Одну минуточку… А разве Владимир Ильич ходил когда-нибудь в русских сапогах?

Началось смятение. Высокая комиссия замолчала на минуту, тараща испуганные глаза на гипсовые сапоги Владимира Ильича. Что-то было не так! Тем более, что Сталин, всегда носивший русские сапоги, почему-то оказался в ленинских брючках…

Скандал разрастался. Кто-то из членов заявил, что по его мнению и с руками что-то не так, а другой бестактно вспомнил, что опубликование скульптуры приурочено к открытию очередного съезда партии Киргизии через полтора месяца…

К ответу потребовали побледневшего киргизского умельца, который на смешанном от волнения русско-киргизском языке бормотал что-то несуразное и непотребное про разные ноги и одинаковые шарниры…

К тому времени Сталина не было в живых уже три месяца, но дело его жило.

Перепуганная и разгневанная комиссия постановила: 1. Сомнительную скульптуру немедленно убрать в охраняемый склад, расположенный на территории воинской части. 2. Умельца схватить и передать органам для выяснения, случайно ли он перепутал отдельные члены вождей или по злому умыслу для дискредитации великой дружбы Вождя мирового пролетариата с Отцом народов. 3. Всю историю с разноногой скульптурой совершенно и абсолютно засекретить.

Оставался неразрешимым мучительный вопрос — что ответить ЦК по поводу долгожданного памятника в торжественный день открытия съезда.

Вот тут-то, в этот сложный и опасный для республики час и появился на киргизском партийном небосводе ангел-спаситель в лице молодого, энергичного, полного сил и творческих замыслов скульптора Вити Круглякова.

Он деловито и умело приступил к переделке: разобрал всю скульптуру, переставил ноги, подправил руки, обработал швы и через неделю сдал работу в полном блеске высокой комиссии.

Благодарная комиссия не осталась в долгу. Витю скоропостижно приняли сначала в Союз художников Киргизии, а затем и в партию, и в дальнейшем он безбедно жил в течение сорока лет до горбачевской перестройки.

Референт Фурцевой

Июнь 1964 года. Переславль Залесский.

Мы с Васей находимся на творческой даче имени Кардовского в сборной группе скульпторов из Москвы, Ленинграда и других городов России. Мы ведем замечательную, райскую жизнь. Нас кормят, поят, дают мастерские, оборудованные станками, и натурщиков из Москвы. И все это бесплатно, за счет Союза художников Российской Федерации.

Дача, бывшее имение известного художника Дмитрия Николаевича Кардовского, — несколько деревянных домов, окрашенных в красно-коричневый цвет, — расположена в обширном саду с высокими липами вдоль забора. На верхушках лип — множество гнезд галок, которые поднимают громкий базар с каждым рассветом до полной темноты.

У нас полная свобода действий. Каждый скульптор может работать в натурном зале или заниматься собственными композициями, или отправиться гулять по городу с его многочисленными соборами и церквями — памятниками русской старины.

В свое время Кардовский завещал свое имение в Переславле живописцам, членам Союза художников РСФСР, и облагодетельствованные живописцы привозили на выставки множество этюдов с пейзажами города. Через несколько лет президиум СХ СССР во главе с В. Серовым отобрал дачу у живописцев и передал скульпторам: «эти крестов не принесут». Изображение церквей с крестами — опиума для народа — стало раздражать и беспокоить высшее начальство. На скульпторов в этом отношении можно было положиться — крестов они не несли, а возросшее количество этюдов с обнаженной натурой можно было легко регулировать местными выставкомами.