Моя и точка!

Распахнула окно. И вдохнув тёплый, и словно стоячий воздух — такой за окном был штиль, — с таким же равнодушием приняла неизбежность грозы, призрак которой уже витал в сером мареве неба, как и своё разочарование. Во всём.

Приняла и бездумно погрузилась в чужой, книжный, выдуманный мир.

И красивый мир, созданный чьей-то буйной фантазией и умелой рукой, затянул на редкость легко. Ия просто переворачивала страницы, а когда глаза начинали слипаться — закрывала их и забывалась сном, спокойным, глубоким и лечебным. А потом опять просыпалась и просто читала. Не прислушиваясь к крикам детей за окном. Не обращая внимания на поднявшийся ветер. Даже с облегчением вздохнула и повернулась на другой бок, когда ветром распахнуло дверь, захлопнуло окно, и в комнате стало тихо.

Откликнулась она только на телефонный звонок.

— Да, мам, — прижала Ия к уху трубку, да так с ней и легла снова на подушку. — Что делаю? Сплю… Да, наверно, на погоду… Передавали грозу?..

— Хотела к вам сегодня заехать, да что-то закрутилась и смотрю уже поздно.

— А приезжай завтра, — развернулась Ия на спину. — С утра пораньше. С девчонками посидишь. А я хоть в город выберусь. В парикмахерскую схожу. Да так по мелочам.

«К адвокату заеду на консультацию», — вздохнула она тяжело.

— У вас всё хорошо? — разволновалась мама, услышав в трубку вздох.

— Нет, мам. Всё не очень хорошо.

— С Маратом поссорились?

Ия усмехнулась. Да, весь её мир — Марат. Из-за чего же ещё Ие расстраиваться?

— Аринка вчера упала в бассейне, — рассказала Ия последние новости под мамино «Да ты что!» и закончила всё же про мужа. — И да, с Маратом мы поссорились.

— Из-за Аринки? Наверняка же сказал, что это ты виновата, — подытожила мама.

— Ты словно моего мужа знаешь лучше меня. Да, сказал. Много чего наговорил. Но я не хочу это обсуждать, мам, — устало вздохнула Ия.

— Да и правильно, что тут обсуждать. Ссоры они на то и ссоры, чтобы потом мириться. Не грусти, моя девочка, всё образуется.

«Боюсь, что в этот раз уже вряд ли», — промолчала Ия. Мамин оптимизм, что бы Ия сейчас ни сказала, будет неукротим. Как и желание убедить Ию, что всё это глупости, нет неразрешимых проблем, пока имя того, жизнь без которого теряет смысл, не выбито на могильной плите. И мама была права в своей простой житейской мудрости, доступной лишь тем, кто подобное пережил. Но поднимать эту тему, а тем более спорить с мамой не хотелось. И не телефонный это разговор. Да и зачем её лишний раз расстраивать.

— А мы с твоим отцом думаешь не ссорились? Трижды чуть не развелись.

— Да ну, неправда, мам, — села Ия.

— Да что ж неправда. Один раз, когда ты совсем маленькая была, второй — тебе лет семь, наверно, было. А последний раз вот буквально пару лет назад, когда ездили в Хорватию.

— В Хорватию? — кашлянула Ия, словно у неё запершило в горле.

— Можно подумать ты не помнишь. Снимали домик в Омише.

Глава 31

Господи, господи, господи! Ну, конечно! Омиш! Сосны. Белые домики. Песок. Серые скалы. Зеркальные воды Андриатики. По крайней мере на фотографиях, что родители привезли оттуда, всё выглядело именно так.

Но Ия как запомнила, к своему стыду, что это где-то там, то ли Сербия, то ли Черногория, так и жила с этой уверенностью. Нет, скажем Австрию с Австралией она могла отличить. Но вот Словения и Словакия, Будапешт и Бухарест, и все азиаты ей были на одно лицо.

— Конечно, я помню, мам. Девчонки же всё лето были с вами.

— Так вот. Там и поссорились. Я уж хотела брать внучек и лететь домой. Хорошо остыла, одумалась. Даже и не знаю, как бы я теперь с этим жила, ведь отцу оставалось всего полгода, а я и не подозревала, — дрогнул её голос.

— Чего же он такого там натворил?

— Да кто ж его теперь знает. Но пропадал где-то дня по три. Порой дома не ночевал. Я уж ждала принесёт мне какой-нибудь трихинеллёз.

— Мам, трихинеллёз это же вроде глисты, — засомневалась Ия. — Если сырое мясо диких животных есть, можно заразиться. А ты имела в виду что? ЗППП? Трихомоноз?

— Вот-вот, это самое, — кашлянула она. И про заболевания передающиеся половым путём промолчала. — Но я о другом тебе хотела сказать. Все мы бываем порой агрессивны, обидчивы, злы и несправедливы, девочка моя. Все совершаем глупости. Но проходит время и становится даже смешно, что из-за такой ерунды ссорились, — вздохнула мама. — Я вот сейчас думаю: да пусть бы гулял.

— Мам, ему было шестьдесят два. А ты про трихинеллёз.

— Много ты понимаешь! Шестьдесят два, — передразнила она. — Но я надеюсь, вы доживёте, тогда ты меня и поймёшь.

Ия улыбнулась и вздрогнула, когда, ветер бросил в окно первые тяжёлые капли и они застучали по стеклу. И только успела попрощаться с мамой, уточнив во сколько та подъедет с утра и попросив привезти те самые фото с Омиша, как вздрогнула снова — под тяжёлой поступью заскрипела лестница на мансарду. Немного зловеще в сгустившихся за окном сумерках. Но испугало Ию не это.

Шаги только одного мужчины она узнавала на слух.

Марат?

Глава 32

— Привет! — он сначала заглянул, а потом зашёл, доставая из-за спины цветы.

Ия подтянулась повыше к изголовью кровати, не сводя глаз с мужа.