Моя Ева

Нет, я, конечно, понимал, что для большинства семей в нашей стране такая сумма возможно и была спасением, но, бл**ь, мне ли не знать, какие деньги зарабатывает Струганов. Мог бы и побольше выделять на содержание ребенка, раз уж решили от него избавиться. Да он за один гребанный ланч платит в разы больше.

В его глазах мелькает растерянность. Да, падла, я все про тебя знаю и просто так этого уже не смогу оставить, пока не увижу их, раздавленных в прах общественностью, мнением которой так дорожат. Наверное, впервые в жизни ощущал неконтролируемое желание, чтобы справедливость восторжествовала. Похоже, Струганов понял, о чем идет речь, быстро взял себя в руки и, жестко посмотрев на меня, сказал:

– А тебе-то какое до этого дело, Игорек?

Мразь. Я готов превратить в кровавое месиво его физиономию, лишь бы стереть надменное выражение с его лица.

Поначалу я думал, что Инесса утаила от нынешнего мужа существование дочери, родившейся в браке с Михаилом Павловым, но когда наткнулся на выписки ежемесячных переводов на счет Евиной бабушки, перечисленных лично Иваном, то понял, что он все знал. Они переводили деньги ее бабке, пока Ева не стала совершеннолетней. Возможно, надеялись таким образом искупить вину перед маленькой девочкой. Десятью несчастными тысячами рублей в месяц! И, когда Еве исполнилось восемнадцать, видимо, решили, что с них хватит и финансовая помощь ей больше не нужна. Девочка выросла, стала самостоятельной, вольна работать, если вдруг станет невмоготу.

– Инесса, неужели жажда денег и желание вкусить прелести роскошной жизни могут заставить женщину оставить собственного ребенка на произвол судьбы? – устало спросил я.

– Я оставляла ее не с кем попало, а с родной бабушкой, – еле расслышал бормотание женщины.

– Мы перечисляли деньги, Игорь, – более уверено ответил Струганов. – И постоянно созванивались с Ириной Вячеславовной, девочка ни в чем не нуждалась и росла в любви и заботе.

Я думал, что за свои почти сорок лет многое повидал в жизни. Был уверен, что разбираюсь в людях, и всегда фильтровал круг общения. Подпускал к себе лишь тех людей, которым мог если не полностью, то хотя бы частично доверять, но, оказывается, ху**ый из меня психолог. Ни черта я не разбирался в людях.

– Ева присутствовала на твоем дне рождении. Да, Инесса, та девушка из обслуживающего персонала, с которой ты меня увидела в кабинете, была твоей дочерью. Ты ее не узнала? Ну конечно. Напомни, будь добра, когда ты ее в последний раз видела?

Оба выглядели растерянными и такими жалкими.

– А она знала, что ты ее мать, и обслуживала тебя, и твоих гостей, подавала тебе шампанское с черной икрой. Как думаешь, каково было ей?

Как сейчас помню подавленное состояние Евы в тот вечер. Нутром чувствовал ее боль, но не смог понять, в чем дело. Она спросила голосом, звенящим от непролитых слез, почему некоторые от нее отказываются, а другие прогоняют. Теперь знал, что тогда она имела в виду свою мать, которая ее оставила, и меня, избавившегося от нее сразу после ночи, на протяжении которой девушка так самозабвенно себя дарила.

– Чего ты хочешь, Игорь?

Я ехал сюда с неконтролируемой жаждой мести и животным желанием разорвать эту лицемерную парочку на куски, потому что посмели осознано причинить боль и страдания беззащитному и ни в чем неповинному ребенку. И сейчас, глядя на них, понимал, что они действительно не осознавали степень жестокости и равнодушия, с которыми отнеслись к судьбе Евы. Иван всегда боготворил Инессу, постоянно пел ей дифирамбы, и в нашем кругу все уже давно привыкли к щенячьей преданности, которую он даже не пытался скрыть. Но насколько эгоистичным нужно быть, чтобы заставить любимую женщину отказаться от собственного прошлого в виде маленького ребенка, тем самым ни с кем не делить ее внимание и любовь, и насколько инфантильной нужно быть, чтобы без зазрения совести следовать эгоистичным желаниям такого мужчины.

– Чего я хочу? Задал бы ты мне этот вопрос, Иван, несколько часов назад, я бы не ответил, а действиями показал, что с вами сделаю. Я бы уничтожил вашу репутацию, над которой вы так трясётесь, я бы сделал все возможное, чтобы от вас отвернулись друзья. Да, я знаю ваши самые больные точки, и нажал бы на них без малейшего сомнения. Предоставил бы на всеобщее обозрение вашу истинную суть. Но я этого не сделаю, не потому, что благородный, а потому что в первую очередь от этого будут страдать Милана и Ева, а они не должны быть в ответе за своих уродов-родителей. Упивайтесь вашей безупречной репутацией, пока можете, потому что скоро от нее не останется и следа, вы сами себя зароете, karma is the bitch, ребята.

Не могу больше здесь находиться.

– Вы расскажете правду Милане. Я надеюсь на ваше благоразумие. Сделайте так, чтобы она захотела общаться с Евой. Она знает о существовании сестры и, уверен, хотела бы с ней познакомиться поближе, потому что следит за Миланой в соцсети.