Моя другая жизнь

Снизу Уилла окликнул Энтон, просил сказать, что чай с тостами готов. Изредка перекидываясь словами, они сидели за столом, а я готовил соус для спагетти. Нашинковал лук, чеснок и зеленый перец, поджарил вместе с грибами, затем ошпарил и снял кожицу с помидоров, ссыпал все это в высокую кастрюлю, добавив туда же пучок свежего базилика, бульонный кубик, щепоть красного молотого перца и щедрую порцию томатной пасты. Пока соус, наливаясь багрянцем, кипел на медленном огне, мальчики поднялись к себе делать уроки, а я вышел из дому. Купив «Ивнинг стандард», я прихватил ее с собой в «Герб рыбника», чтобы почитать за пинтой «Гиннесса». Нашел в газете заметку о том, что Джон Апдайк приехал в Лондон на презентацию своей новой книги и остановился в фешенебельном отеле «Коннот». А ведь лондонцы не имеют почти никакого представления о номерах в лондонских гостиницах, подумал я.

Позднее, поджидая с работы Алисон, мы с Энтоном, уже сделавшим уроки, смотрели по телевизору какую-то игру, и когда ведущий язвительно сострил: «Вы прямо как тот ирландец, который полагал, будто „инсинуация“ — это то же самое, что „суппозиторий“», Энтон громко расхохотался. А мне подумалось: вот оно, счастье. Ничто на свете не могло принести мне большую радость, чем этот сумрак, дурацкая телеигра, булькающий соус к макаронам, выпитая пинта пива, сознание того, что сегодня я написал свою порцию, что я дома и скоро придет Алисон, а главное — взрыв сыновнего смеха, благодушного и раскатистого. Я был на верху блаженства.

Алисон пришла чуть позже обычного, в семь. Она тоже устала, но все же помогла Уиллу справиться с заданием по латыни, а я вскипятил воду для макарон и сделал салат. Мы поужинали все вместе. Потом мальчики убрали со стола. Алисон помыла посуду — я ведь готовил ужин, — и, когда ребята ушли к себе наверх, я прочел жене только что законченную главу.

— Хорошо, — проронила она.

— Скажи еще что-нибудь.

— А разве этого мало?

— Ну, еще хоть словечко.

— Мне понравилось сравнение листьев с истрепанными долларовыми бумажками. А в конце возникает ощущение опасности. Ну как, годится?

— Вполне.

Я посмотрел «Новости в девять часов» и начало передачи про плодоядных летучих мышей, но тут Алисон зевнула и объявила:

— Я устала.

Мы пошли спать. И весь дом погрузился во тьму. Я был счастлив. Что же особенного случилось? Отчего я так доволен жизнью? Я и сам не понимал, откуда во мне такая умиротворенность. Может, оттого, что роман продвигается быстрее, чем я ожидал, — закончена очередная глава. Но скорее оттого, что все мы вместе, полноценная семья, здоровый, цельный и очень живой организм.

Эта-то обыденность нашей жизни мне и нравилась, она была мне необходима. День выдался на славу.

3

Лондон расположен в чашеобразной долине, отлого спускающейся к Темзе — от Клапама под уклон к реке, потом от набережной на противоположном берегу снова в гору к Уэст-Энду. Под брусчатой мостовой лондонские пешеходы и велосипедисты вполне могут ощутить контуры земной поверхности. Я же почувствовал это лишь за полмили до клуба «Ламберн», когда Сент-Джеймс-стрит круто пошла вверх. По дороге я воображал, будто иду вовсе не на встречу с Маспратом, а, как полноправный член клуба, хожу туда каждый вечер по сумрачному Лондону и там, укрывшись ото всех и расположившись в кресле, просматриваю в читальном зале «Панч» и «Таймс», сижу перед большим камином в гостиной или стою среди старцев в помятых костюмах.

Клуб «Ламберн» занимает великолепное светлое здание с огромными окнами и высокими потолками, там пахнет трубочным табаком, полировкой для меди и горячей золой из камина. Клуб казался мне воплощением самого духа Лондона: тишина в устланных коврами, чуть слишком натопленных залах, нечто среднее между старым родным домом и частной школой, и для немолодого белого мужчины — самое надежное в мире прибежище.

Членство в клубе было всего лишь праздной мечтой, я это понимал, к тому же совершенно не соответствовало моему беспокойному нраву; да и что у меня общего с его членами? Однако подобные трудности возбуждали во мне интерес и стремление их преодолеть.

Подымаясь с Маспратом по лестнице, я увидел нескольких мужчин в костюмах в тонкую полоску и сказал, что, будучи американцем, чувствую себя в «Ламберне» не в своей тарелке.

— Да клуб прямо кишит американцами, — возразил Маспрат. — В основном это юристы и банкиры. Клубу нужны их деньги. Вон тех господ, например.

Он указал на мужчин в костюмах в тонкую полоску. Хотел ли я стать таким же джентльменом? Еще одним англофилом американского происхождения, из тех, которые непременно одеваются в фешенебельных магазинах «Берберриз» и, поверив в свой британский консерватизм, гогочут сейчас в гостиной над огромными бокалами с шерри.

Более всего во мне вызывали протест чересчур строгие правила в одежде и отсутствие женщин. Как расслабиться человеку, если на нем костюм и галстук? Как может развлечься мужчина там, куда допускаются лишь особи его пола?

— А вас не раздражает, что сюда не пускают женщин?