Моя другая жизнь

Фейетт странно поглядела на мужа: она как будто и страшилась услышать рассказ о своем кулоне, и одновременно подбивала Лазарда не скрывать правды.

Он сказал:

— Знаете, у меня для вас есть работа.

Когда он изложил мне свое предложение, я сказал:

— Я поговорю с женой.

— Ему нужно спросить разрешения, — прокомментировала Фейетт, поглаживая пальцем изящную нефритовую маску.

Начал Лазард с фразы:

— Вы подумаете, что я чокнутый.

После этих слои мне не оставалось ничего, кроме как упрашивать его продолжать.

— Я хочу, чтобы вы давали мне уроки поэзии.

Я молчал.

— Самый трудный тест у вас уже позади — вы понравились моей жене.

Я хотел ответить, что в жизни не слышал более бредовой идеи. Вместо этого, сделав серьезное лицо, я заверил Лазарда, что просьба его совершенно нормальна.

Дома я обо всем рассказал Алисон. Один из самых очевидных симптомов нищеты состоит в том, что всякое решение является жизненно важным; когда на черный день ничего не отложено, любой твой поступок становится рискованным.

— Женщина, судя по твоему описанию, — настоящее чудовище, — задумчиво проговорила Алисон. — А мужчина, кажется, славный. Такая необычная разновидность идеалиста. Уроки поэзии! Нарочно не придумаешь…

— А что, разве не тому же учу я своих студентов? По крайней мере, мне будут хорошо платить.

— Вы, американцы, такие чудные. Всегда стремитесь… к самоулучшению, что ли…

— Но почему этому малому нельзя поучиться писать стихи?

— Я не его имела в виду, а тебя. Будущее огромное жалованье уже вскружило тебе голову.

— Ты могла бы бросить курсы.

— Не обо мне речь. — Она улыбнулась, правда с некоторым недоумением. — Все-таки это непонятно. У человека денег куры не клюют, а он, вместо того чтобы бездельничать и наслаждаться жизнью, ищет кого-нибудь, кто обучит его сочинению виршей. Неужели он не в состоянии придумать что-нибудь получше?

— Но ты же сама говоришь, что он идеалист.

— Я неточно выразилась. Он наивен. Нелепо и наивно верить, будто ты сможешь сделать из него поэта!

— Он, видимо, верит, что смогу. Именно я, и это самое важное. Это выдает в нем человека культурного и проницательного.

Мы поглядели друг на друга и от души дружно посмеялись над моей самонадеянностью.

— А что ты собираешься сказать на факультете? — спросила Алисон.

Я поцеловал ее.

— В гробу я видел весь их факультет.

— Как приятно сжигать за собой мосты. — Алисон сморщила нос, скорчила гримасу, опять рассмеялась, и ее храбрость вызвала у меня прилив острой нежности к ней.

Через день мы снова встретились с Гарри Лазардом и составили взаимовыгодный договор. Я обязывался давать ему уроки по будням в обмен на бесплатное жилье и сто американских долларов в неделю. Договор наш первоначально рассчитан был на полгода, но в нем специально оговаривалась возможность продления. У нас уже были куплены авиабилеты домой. Я сообщил нашему завкафедрой, что увольняюсь. В ответ тот равнодушно пожал плечами. Он был наполовину китаец, наполовину индиец и прежде подвизался в должности налогового инспектора. Звали его Криснасвами, но на факультете за глаза все именовали только Крысой.

— Мы и не собирались возобновлять ваш контракт, так что все к лучшему. — Крыса усмехнулся, обнажив гнилые зубы. — Вместо вас у нас уже есть кое-кто на примете.

Я ощущал лютую ненависть к нему, но себя тоже ненавидел: зачем я столько времени оставался на этой нищенски оплачиваемой работе? Зачем? Ответ был однозначен: до сих пор уволиться мне было не по карману.

Мы рассчитали обеих нянь, собрали и уложили свои пожитки (наше имущество легко поместилось в нашу старую машину) и через весь остров двинулись к Холлэнд-роуд, где отыскали крепость Лазарда. На Алисон она произвела то же впечатление, что и на меня: этот дом, все эти акры прилегающей территории, бассейн и лес, казалось, прячутся в недоступной глуши, вдалеке от Сингапура. Пройдя через ворота в стене, ты попадал в совершенно другую местность, возможно даже в другую страну. Буйство зелени, тишина и тепло. Ради одних этих различий сюда стоило переехать. Вдобавок если я хочу чего-то добиться как писатель, то должен найти в себе силы духа и бросить работу по найму, не останавливаться на достигнутом, стать хозяином своей судьбы.

Нас встретил китаец-слуга, мистер Лой. Он сообщил, что Лазарды в отъезде, и подвел нас к домику для гостей. Прежде чем мы успели распаковать первый чемодан, дети выскочили за дверь, пронеслись по террасе и бегом бросились на лужайку.

Я смотрел, как, визжа от восторга, они бьют ногами свой старый синий мячик, и думал, что в этом чудесном месте им не угрожает ничто дурное. Алисон тоже не сводила глаз с мальчиков. Лицо ее светилось любовью, и я знал, что поступил правильно.

4