Моя девочка (СИ)

Костя слишком хорошо меня знал. Сразу понял, какое решение я принял, мне даже не пришлось ничего ему говорить. Он просто молча подошёл и протянул мне ствол.

Глаза свиньи округлились и полезли из орбит.

— Вы же обещали, что не тронете?! — в ужасе просипела эта тварь.

— Я обещал, что пожалею. Не стану сжигать живьем. И своё обещание я сдержу, не переживай, мразь.

28

Занимаясь любым бизнесом в нашей стране нужно быть готовым к тому, что когда ты более менее начнешь вставать на ноги, тут же со всех сторон сбегутся шакалы, в попытке урвать кусок побольше от лакомого, честно заработанного тобой пирога. И тут нужно вести себя жестко, порой даже жестоко, иначе задушат, затопчут, не дадут продержаться на плаву, не говоря уже о дальнейшем развитии и росте. Именно поэтому наша экономика до сих пор находится в таком плачевном состоянии по сравнению с западом, хотя, казалось бы, времена развала давно уже остались позади. Нет здоровой конкуренции, нет возможности развернуться умным, достойным людям, которые хотят и умеют работать. Если нет связей и стальных яиц — ты заранее обречен на провал.

У меня было и то и другое. Я чувствовал себя в этой сфере, как рыба в воде, и всегда действовал жестко. Один раз проявишь слабость — и разорвут на части, сожрут со всеми потрохами. И я не проявлял. Своим врагам не давал поблажек, на любые посягательства в сторону своего бизнеса реагировал максимально агрессивно, и очень быстро заработал себе соответствующую репутацию. Меня стали бояться и уважать.

Я делал страшные вещи, за которые не испытываю угрызений совести — ведь я всего лишь защищал свою территорию, а те, что открывали пасть на чужое, должны были осознавать риски. Но я никогда никого не убивал. Ни своими, ни чужими руками. Это для меня было табу. Было. До сегодняшнего дня.

И сейчас, направляя дуло на дрожащую, захлебывающуюся собственными соплями тварь, умоляющую меня о пощаде, я никак не мог решиться спустить курок.

Не знаю, что останавливало меня, все логические доводы говорили о том, что оставлять в живых этих мразей нельзя. Чувство морали? Я уже натворил в своей жизни столько, что меня вряд ли когда-то причислят к лику святых. Но, тем не менее, не ожидал, что перешагнуть эту последнюю черту окажется для меня настолько сложно.

Костя безошибочно считал мои метания, подошел ближе и, наклонившись, негромко произнес у самого уха, так, чтобы его услышал только я один:

— Давай, я?

— Нет, я сам, — отрицательно мотнул головой.

Казалось, мы отвлеклись всего на секунду, но этого хватило, чтобы произошло непредвиденное. Младший братец, что все это время тихо сидел в своем темном углу, вдруг подскочил на ноги, и прежде чем Костины парни успели среагировать, кинулся сзади на одного из них, у которого в руках до сих пор находился бутыль с керосином. Остервенело обхватил его рукой за шею и приставил к сонной артерии кусок чего-то острого, кажется, это было стекло. Бутыль тут же выпал из рук попавшего в плен бойца, и покатился по полу, по пути расплескивая свое содержимое.

Не знаю, каким образом руки ублюдка вдруг оказались развязанными, возможно, в том углу он как раз и нашел этот кусок стекла, и потихоньку разрезал им веревку, пока мы все дружно развешали уши и слушали душераздирающий рассказ его братца. Не знаю, куда смотрели в это время Костины ребята, может быть, всё услышанное произвело на них не менее сильное впечатление, чем на меня самого, или они просто оказались недостаточно профессиональны, но я эгоистично порадовался происходящему. По крайней мере, мне теперь не придется стрелять в безоружных, пусть и свиней, и портить себе и без того изрядно потрепанную карму.

— Дернешься, и тебе крышка! — прошипела эта тварь, с силой вдавливая острие своего оружия парню в шею, а после перевела бешеный взгляд на меня. — Бросай пушку! Живо!

Я поставил ствол на предохранитель и одновременно незаметно скинул магазин себе на колени, это действо заняло не больше секунды, после чего я поднял руку со сволом вверх. Рисковать было нельзя, ведь уроду терять нечего, он уже успел понять, что никакой пощады ни для него, ни для его братца не будет, а в таком состоянии ему ничего не стоит прихватить с собой на тот свет еще кого-нибудь. Медленно наклонился, демонстративно укладывая пистолет на пол, в этот же момент не привлекающим к себе внимание движением спрятал магазин в карман брюк.

— А теперь встал и отошел к двери! — зарычал на меня ублюдок. — И вас тоже касается, все отошли! Быстро!

Мы втроем послушно отступили. Я был почти спокоен. Пусть люди Кости и допустили ошибку, потеряв бдительность, но я точно знал, друг никогда не стал бы работать, с кем попало. Как только эта мразь на секунду отвлечется от шеи парня, он сам его тут же обезвредит. Наша задача была лишь в том, чтобы не спровоцировать ублюдка раньше времени на крайние меры.

— Возьми пистолет! — раздался очередной его приказ, на этот раз, адресованный уже своему родственнику.