Моя чужая

— Ой, Артем, — девчонка сложила ладошки в мольбе, — какой ты все-таки молодец. Это, наверное, жутко дорого.

— Ничего, — парень снисходительно улыбнулся, — я в трудовом лагере заработал, на доброе дело не жалко.

— Спасибо тебе огромное! — Оля обернулась к своему спутнику.

— Да, мы тебе очень благодарны, — Никита кивнул. — Если бы не ты, Дик бы не выжил. Заработаю — отдам. Обязательно.

— Ерунда, не парься.

— Но только он не может здесь оставаться, — Никита нахмурился. — Надо его хотя бы в подъезд занести. Стойте здесь, а я сбегаю, одеяло принесу. Артём с облегчением вздохнул, когда этот парень, наконец, удалился. Ему не терпелось остаться наедине с этой девчонкой. Олей. Имя ей шло. Подходило и к пшеничным волосам, и к большим темным глазам. Но сейчас он стоял, смотрел в сторону, не зная, что ещё сказать, что сделать. У Артема наконец-то появился шанс привлечь ее внимание не каким-то глупым предложением купить мороженное или прогулками по Сиреневому бульвару — он теперь герой, самый что ни на есть настоящий.

***

Никита

Вломившись в квартиру, я бросился к шкафу, судорожно рылся в поисках какого-нибудь покрывала, но, как назло, ничего достаточно плотного не попадалось. Тогда я стянул одеяло со своей кровати и побежал обратно.

— Куда же нам его? — Оля растерянно обернулась к стоявшему рядом с ней Артёму.

— Ничего, пусть у меня переночует, — проговорил я, подталкивая одеяло под собаку. Бока Дика слабо вздымались, и внутри его тела что-то булькало. — Оль, по-хорошему, ему надо в лечебницу.

Втроём мы кое-как справились, подняли собаку и понесли к подъезду. Пришлось подниматься пешком по лестнице — в лифт мы поместиться не смогли.

Я толкнул ногой дверь, и мы внесли собаку в квартиру.

— Уф, тяжёл, чертяка, — Артём улыбнулся, утирая со лба выступившие капельки пота.

— Слушай, спасибо тебе.

Я протянул ему руку, и он в ответ крепко ее пожал, смущённо улыбнулся:

— Ну так я бегу за деньгами?

Я кивнул.

— Никит, это же, наверное, очень дорого стоит? — Оля глядела на меня испуганными глазами.

Артём рассмеялся:

— Ничего. Сейчас самое главное — выходить его. Я быстро…

Он скрылся за дверью. Мы остались вдвоём, и внезапно я ощутил непонятную горечь — моя подружка продолжала смотреть на дверь, за которой скрылся Артём, и на ее лице было такое выражение, словно она только что встретила самого Господа Бога.

— Никит, — Оля дёрнула на себя ручку, открывая дверь, невнятно пробормотала: — Надо его проводить…

Не успел остановить — девчонка выбежала за дверь, и я только и слышал ее быстрые шаги, отдававшие эхом и затихшие где-то внизу

***

Мама была удивлена новым членом семьи, но не стала противиться. Она вообще редко когда запрещала мне что-либо делать, а я в ответ на это старался ее не огорчать.

— Я вроде видела этого пса, — она присела возле него на корточки. — Что с ним?

Мне пришлось рассказать ей все в подробностях. Под конец я вытащил из кармана деньги, которые принёс Артём.

— Мам, Дику нужен врач.

Она кивнула, задумчиво поглядела на мою руку с зажатыми в ней деньгами.

— Откуда ты взял?

— Артём дал на лечение. Я ему отдам их, как заработаю.

— Никита, как ты заработаешь? — она покачала головой. — Не выдумывай, верни деньги.

Мама встала и прошла в комнату. Через минуту вернулась, держа в руках шкатулку. — Вот, небольшие запасы.

— Мам, я отдам.

— Ерунда это. Считай, что мы купили тебе собаку.

Я в изумлении поднял на неё глаза. Милая мамочка, самая лучшая на свете.

— Я отработаю, — буркнул, а она только потрепала меня по волосам.

***

Оля

После того как мы все втроём устроили Дика у Никиты и Артём принёс свои сбережения, я спустилась вниз вместе с ним. Заметила, что у него разбита бровь, потянулась вытереть струйку крови, сползавшую по скуле, и наши глаза встретились. Господи, я никогда не видела таких глаз. Ярких, как бирюза. И так необычно сочетающихся с его светло-пепельными волосами. Словно пшеничное поле и бескрайнее небо. Кажется, Артем что-то говорил, но у меня напрочь отключился слух, да и не только. Я не могла пошевелиться.

— Давай завтра куда-нибудь сходим?

А? Что? Он приглашает меня?

Мои губы сами собой растянулись в улыбке, и я с готовностью кивнула, а потом вдруг выпалила:

— Айда ко мне, я тебе на бровь пластырь налеплю.

И Артём, удивительно, тут же согласился.

Я быстро поставила чайник и, пока он закипал, достала перекись водорода, прижала к ране смоченный ею ватный шарик. Лицо парня слегка скривилось, но он мужественно выдержал процедуру. Мы стояли так близко друг к другу, что казалось, он мог услышать, как громко билось мое сердце. От него пахло чем-то вкусным — то ли жвачкой, то ли какими-то ирисками — и мне хотелось обрабатывать его рану бесконечно долго.

С кухни донёсся свист закипевшего чайника.

— Будешь чай? — Он кивнул, проходя в кухню следом за мной. Его дыхание касалось моей шеи и заставляло мурашки бегать по всему телу. — У меня есть мармелад и булочки. Мама Никиты их только-только напекла.

— Никита? Я сначала подумал, что это твой брат. — Артём сел на табуретку.

— Ну что ты?! — мне стало смешно. — Мы с ним совсем не похожи. Он просто мой друг.