Моя бывшая жена

Два красавчика: один огромный, сильный, мощный, как медведь, второй щуплый мальчишка, дрожавший осиновым листом. Сын у нас образовал симбиоз из внешности папы и мамы. Темные волосы отца, а глаза мои, серо-голубые. Подбородок такой же упрямый как у Кира, а губы бантиком, как у меня.

– Не холодно еще?

Я сдержала желание наорать на него. Июнь теплый, но не настолько, чтобы обливания устраивать.

– Нормально, да, Паха? – и долбанул его по спине тяжелой рукой. Сын энергично кивать начал, а у самого зуб на зуб не попадал.

– Давайте вытираться и завтракать, – предложила, чтобы ни одно мужское эго не пострадало.

– Не, мы еще отжиматься будем.

– Ну ты отжимайся, а мы с Пашей пойдем блины лопать, – и поманила сына. Он бросился ко мне на руки. Дрожал, жался, согреться хотел. Мой мальчик. Я так любила его. Хотела. А еще хотела до декрета закончить ординатуру. Мне было двадцать четыре, когда забеременела, год оставался. Я пахала в больнице до самых родов. По пятнадцать часов на ногах. Гипертонус, нервы, хронический недосып – а еще акушер-гинеколог. Все бежала, торопилась, думала, после декрета выйду и сразу врачебную деятельность начну. Как итог сложные роды прямо во время смены. Из-за моего упорного желания родить самой, сын получил травму шейных позвонков. Как он плакал первые месяцы жизни. Как меня грызло чувство вины. Спасибо Киру, ни разу не упрекнул, поддержал, врачам платил. Я подняла всех. Он оплатил все. Мы практически справились. Практически. Вот только друг друга терять начали…

Я услышала, как громко фыркнул муж, но не обернулась. Мне казалось, что до определенного времени дети – это дети, неважно, какого пола. Мальчикам можно плакать, их можно жалеть, их нужно любить.

– Мам, а почему папа меня девчонкой называет? – надулся Паша, кутаясь в полотенце. – Я не девочка! У девочек пися другая!

– А ты откуда знаешь? – изумилась я.

– Вела в садике показала. У нее нет кланика, но я все лавно учил ее писять стоя.

Я расхохоталась и обняла его. Садик – отдельная тема: у нас сопли перманентно, а ковид заставил всех перестраховываться, поэтому мы с Пашкой неделю ходим, три дома. Недавно, вот, ветрянку принес. Поэтому работать полноценно не получалось, так, чтобы навык не терять на полставки гинекологом подрабатывала, практически бесплатно. Не ради денег, только для опыта и практики. Я очень надеялась, что скоро иммунитет сына адаптируется, и я смогу начать работать. Я восемь лет отдала медицине. Я мечтала стать врачом. Но свою семью я люблю больше, если я им нужна, значит…

День мы провели вместе, но я кожей ощущала нетерпение мужа. Няня уехала, Пашу я уложила. Мне передался кураж Кира, поэтому практически вбежала в спальню, на ходу избавляясь от одежды. Муж стоял в одних шортах, смотрел в окно. По мускулистой спине медленно сползали капельки воды. Я скинула топ и прижалась голой грудью. Соски затвердели, болезненно чиркнули по его пылающей коже.

– Наконец-то… – резко повернулся и поцеловал меня. Так жадно, как давно не делал. Потом толкнул на кровать и снял шорты. Член налитой в руке взвесил.

– Трусики сними, – приказал хрипло. Я подчинилась. – Пальчиками со складочками поиграй.

Я призывно раздвинула ноги, медленно облизнула кончики пальцев и опустила на лобок. Кровь огнем бежала по венам, порочным жаром оседая в самых чувствительных местах. Клитор болезненно реагировал на мои прикосновения. Он хотел не руки, а головку, упругую и гладкую. Муж дразнил меня, демонстративно мастурбируя. Показывая, как он хочет, как его разрывает от желания.

– Иди ко мне, – поманила, выгибаясь, показывая, что предложить ему могу.

– Машка, трахать всю ночь буду.

– Мама! – услышала из детской. – Мам, мне холодно.

Я села и на дверь посмотрела.

– Кир…

– Нет, – рявкнул и ко мне в плотную подошел. – Покричит и уснет. – Головкой по губам водить начал, размазывая прозрачную каплю вожделения. Соски больно пощипывая. – Я хочу тебя. Везде хочу. Сдохну, если не… – надавил и проскользнул в рот. – Какой кайф, Машка. Кайф, – ускорился, проталкиваясь глубже. В волосы зарылся двумя руками, жестко зафиксировав голову. Не вырваться.

– Мама, мне плохо, – снова жалобное.

Я попыталась отодвинуть бедра мужа, но он еще жестче, агрессивней трахал меня в рот.

– Пусти, – наконец вырвалась. – Я так не могу, Кир!

– Я блядь тоже так не могу! Здесь скоро жить невыносимо будет! – в сердцах выдал.

– С нами? – тихо уточнила я, натягивая одежду. – Ну что молчишь?

Кирилл только громко языком щелкнул.

– Я укрою его и вернусь, – проговорила. Мне кажется, нам пора серьезно все обсудить. Что-то не то с нами происходит.

– Можешь не торопиться! – бросил в спину. Обидно. И больно. Мы оба родители, но виновата я.

Детская была соседней, но комнаты большие, а шумоизоляция хорошая, поэтому в спальне мы чувствовали себя вполне комфортно. Но, если орать, то услышать можно все.

– Ну что случилось? – подошла к кроватке в виде бэтмен-мобиля. Свет не зажигала, наощупь коснулась сына. – Да ты горишь…

Потрогала ноги и спину. Горячий, а ступни ледяные.

– Мне плохо и голова снова болит.