Моя

— Какая грозная, — не оценил он моей угрозы… и вообще покинул моё тело. — Хочу видеть, как ты кончаешь, малыш, — проговорил вкрадчивым тоном, от которого меня затрясло ещё сильнее.

Благо вернулся Артём довольно быстро. По сути, он и не отходил. Лишь шагнул в сторону и включил настольную лампу, после чего вернулся и уселся на диван рядом, перетащив меня к себе на колени лицом к лицу.

— Безумно по тебе соскучился, — сделал он признание, легонько укусив меня за нижнюю губу.

Продолжать начатое не спешил. Наоборот, принялся неспешно меня раздевать, попутно целуя каждый открывшийся участок тела.

— Как же ты невообразимо прекрасна, медовая моя, — шептал вместе с тем. — Я готов вечность тобой упиваться. Сладкая девочка. Моя медовая.

Кружевной верх расстёгнутого на спине платья соскользнул с плеч, открывая вид на обнаженную грудь, которую Артём с упоением принялся ласкать. Он целовал, посасывал, кусал и тут же зализывал ранки, доводя меня тем самым до полного исступления. Его пальцы давно скользили по влажным складкам между ног, то погружаясь внутрь моего тела, то лишая этого сладостного ощущения. Я уже мало, что соображала, с каждым мигом сильнее цепляясь за плечи любимого. Почему-то по-прежнему одетые плечи. Тут же принялась стягивать с него рубашку, дрожащими пальцами пытаясь расстегнуть злосчастные мелкие пуговицы.

— Оставь, — перехватил мои запястья Артём.

— Нет, хочу чувствовать тебя. Всего. Полностью. Кожа к коже.

Любимый коротко рассмеялся, а после ухватил меня за бёдра и, приподняв, резко опустил на себя.

— Так? Чувствуешь? — поинтересовался всё так же насмешливо.

И лишь хрипотца в голосе выдавала его состояние.

— Какой же ты всё-таки извращенец, Акимов, — простонала я, выгибаясь в спине.

— Всё для тебя, малыш, — прошептал он, вернувшись к ласкам груди.

И снова толчки. На этот раз такие же глубокие, но вместе с тем неспешные. Если в прошлый раз я едва не кричала от боли и удовольствия, то теперь беспрестанно стонала, задыхаясь. Не было вакуума. Была лишь беззвёздная мгла с золотистыми вспышками в её тьме, окутывающая сознание и тело. И я растворялась в ощущениях бесконечного наслаждения, чувствуя, как замирает само время, поддаваясь власти того, кто сейчас возносил меня на самый пик острого удовольствия.

Разве может хоть кто-то хоть когда-нибудь сравниться с Артёмом?

Никто и никогда!

Он такой один.

И он только мой.

Мой.

— Задушишь меня, — донеслось негромкое с очередным смешком.

Только теперь поняла, что вцепилась в шею мужчины обеими руками со всей силой.

Реально чуть не задушила.

— Прости, — пискнула я виновато, поспешно отстранившись.

Ответом мне стала ласковая улыбка и нежное поглаживание по щеке. А на меня неожиданно обрушилась реальность, вызвав закономерный страх.

— Сколько времени прошло? — просипела я, вцепившись в левое запястье Артёма, на котором тот носил часы.

Прошло больше пятнадцати минут. Гораздо больше. Все сорок.

— Чёрт! — выругалась я и дёрнулась в прочь, собираясь слезть с Акимова, который до сих пор даже не потрудился выйти из меня.

И теперь я вспомнила о ещё одной проблеме, которая называется «муж лишил меня противозачаточных»!

— Мне конец, — выдохнула в ужасе, представив реакцию Стаса на вторую беременность от Артёма.

— Тише, малыш, тише, чего ты так испугалась? — всё так же ласково улыбался последний.

— Я? Не считая того, что мне дали всего пятнадцать минут на разговор с тобой, а прошло в три раза больше уже? Нет, ничего, — нервно рассмеялась я. — Или того, что Стас не дурак и прекрасно поймёт, что здесь произошло… — невольно схватилась за шею.

— Ты, видимо, не поняла, медовая моя, — посерьёзнел вмиг Артём. — Я тебя ему не верну больше, — заявил с непреклонной уверенностью.

Уставилась на него во все глаза.

— Не вернёшь? — переспросила я бестолково.

— Нет. Обойдётся. Пусть ищет себе другую женщину.

На губы невольно скользнула улыбка. Довольная и счастливая. Преобразовавшаяся в итоге в грустную.

— Боюсь, не выйдет, Тём. Именно поэтому я сегодня здесь. Нам надо поговорить. Мне есть, что тебе сказать. Кое-что важное. И я очень надеюсь, что ты меня поймёшь и простишь за то, что раньше не рассказала.

Вот теперь Акимов по-настоящему напрягся, но промолчал, позволяя мне и дальше говорить.

— Это касается Артёмки…

— Твою мать! — вдруг выругался он, не дав договорить.

Он ссадил меня с себя, поправил штаны и направился к шкафу, откуда выудил бутылку, судя по цвету и этикетке, коньяка. Отвинтил крышку и отхлебнул напиток прямо из горла. Я же в это время тоже спешно приводила себя в порядок, а после поднялась на ноги и подошла ближе к любимому, но тот резко отшатнулся в сторону.

— Ты говорить продолжай, — фактически приказал Артём излишне скрипучим голосом, который мне не доводилось ни разу у него слышать.

Я и без того чувствовала себя неуверенно, а теперь так и вовсе оробела, не зная, как сообщить такую новость. Выпить для храбрости, что ли, попросить?

— Помнишь, — вопреки мыслям, я продолжила рассказ, как есть, — тогда, в аудитории, ты спросил, зачем Стас так поступил с собственным ребёнком? Я не успела ответить тебе…