Мой жизненный путь

Анализируя химический состав водяного кресса, я пришел к выводу, что, кроме источника йода, это растение может быть хорошим средством против нематод, которых на Кубе было более чем достаточно, в чём мне вскоре пришлось убедиться. На Кубе возделываются бананы, но поскольку это культура многолетняя, а зимы в нашем понимании там нет, так как самая низкая температура на Кубе в январе месяце составляет +8° ― +12°, то плантации бананов страдают от нематод. Однако мы встретили в одной из гранх прекрасную плантацию бананов, свободную от нематод. Когда я пытался узнать, каким образом им удалось вырастить такую прекрасную плантацию, то мне начали объяснять, что у них работают прекрасные трудолюбивые революционеры-работники. Тогда я стал выяснять, какие были предшественники, и тут обнаружилось, что предшественником был водяной кресс, который в течение 3-х лет выращивался на этом участке.

Когда через 10 лет, я вторично был в командировке на Кубе, то вывез посадочный материал водяного кресса в Россию и после его интродукции организовал, совместно с институтом гельминтологии его испытание против галловой нематоды и картофельной нематоды. Результаты оказались положительными, и на их основе были получены два патента на средства борьбы против нематод.

Просто о жизни на Кубе

Жизнь на Кубе включала не только работу по контракту и изучение испанского языка в институте иностранных языков имени Джона Рида, но и сферу культуры и отдыха. Так, например, во время пребывания на Кубе члена Политбюро ЦК КПСС, министра иностранных дел СССР А. А. Громыко, его сопровождала балетная группа Большого театра и нам, специалистам сельского хозяйства, работавшим на Кубе, была представлена возможность побывать на их концерте. Приезжали и работники цирка со своими артистами и хищными животными. Оказалось, что звери (львы и тигры) в условиях тропиков становились неуправляемыми. То же наблюдалось и с малолетними детьми советских специалистов, на которых тропический климат действовал возбуждающе. Было и представление клоунады, в частности, выступление Юрия Никулина, которое не вызывало особого восторга. В частности, его коронный номер, когда он на сцене пытался выпить водки, но в это время неожиданно появлялся его "начальник" и он подставлял руки якобы для их помывки, но как только конферансье уходил, он доставал стакан, чтобы наполнить его водкой, вновь появлялся конферансье и он снова подставлял руки для якобы их мытья и так вся бутылка водки была вылита и он солёным огурчиком закусил и уходил со сцены. Если в Союзе этот номер вызывал смех и оживление, то на Кубе было гробовое молчание, тем более, что Никулин вместо бутылки водки брал бутылку рома марки "Бакарди", а на Кубе ром в чистом виде вообще не употребляют, а готовят хайбол, то есть немного рома, затем добавляют пепси или другой неалкогольный напиток, сок лимона и кусочки льда, а не "солёный огурчик", как это было у Никулина.

^{Вообще многие номера у Ю. Никулина следовали принципу "что ни дурно, то потешно". В этом отношении солнечный клоун в фуражке Олег Попов выгодно отличался более высокой интеллектуальностью своих номеров от Ю. Никулина. Вероятно, поэтому, когда Ю. Никулин был назначен директором цирка, он "выжил" с работы Олега Попова, и последний вынужден был выехать в Германию, где очень успешно выступал и пользовался успехом у немецких зрителей.}

В качестве почти обязательного элемента культурной программы было посещение дома-музея знаменитого писателя Хемингуэя. Между прочим, Э. Хемингуэй в других странах проживал в отелях и только на Кубе имел свой постоянный собственный дом. У Хемингуэя был самый высокий авторский гонорар в мире.

Интересна была "мексиканская коррида". На арену выпускали быка, на которого верхом сидел наездник, державший пояс с металлическими колючками, проходившими под брюхом животного и причинявшими ему боль. Бык стремился сбросить с себя седока. Победителем считался тот, кто дольше смог "высидеть" на спине животного. Очень необычными были "шоу" тропикана и другие вечерне-ночные развлекательные представления. Однако самым массовым и зрелищным был карнавал, который, по свидетельству самих кубинцев, уступал только бразильскому.