Мой загадочный двойник

И вот, отказавшись от первоначального намерения просто прогуляться, я черкнула записку, что с радостью приду, если никто не станет расспрашивать меня про Клариссу, и отправила Лили с ней на Бедфорд-плейс. Уже через пять минут после ее ухода меня начали одолевать тяжелые сомнения. На самом деле они еще много каких наказаний могут придумать. Отец может забрать у меня фортепьяно, которое, как и все остальные вещи, считающиеся «моими», на самом деле принадлежит не мне. Он может держать меня взаперти в комнате до моего совершеннолетия или даже дольше. Может уволить Лили и нанять мне в тюремщицы какую-нибудь грубую, жестокую женщину. Или отправить меня в Эйлшем, в дом бабушки Вентворт, который перейдет к нему по наследству, и заточить там.

Я спросила себя, что бы ты мне посоветовала, и, словно наяву, услышала твой голос: «Сохраняй терпение, не гневи отца, смирись с еще полугодом заточения; по достижении совершеннолетия приезжай к нам в Неттлфорд и здесь, в спокойствии и безопасности, начинай искать себе место». Я предприняла с полдюжины попыток написать другую записку, где ссылалась на внезапный приступ мигрени и просила Мэри не навещать меня, поскольку мне запрещено принимать гостей, но нарастающее в душе горячее чувство протеста помешало мне отнестись к делу со всем усердием. Грядущие месяцы — и годы — плена предстали перед моим мысленным взором подобием бескрайней голой пустыни; и как я вообще когда-нибудь наберусь мужества пойти поперек воли отца, если не осмеливаюсь даже ступить за порог в его отсутствие?

Я по-прежнему колебалась, когда подошло время одеваться, а тут передо мной встала еще одна проблема: ожидают ли Трейлы увидеть меня в трауре, который отец запретил мне носить? В конце концов я выбрала платье темно-темно-серого цвета и вышла из дома, терзаемая самыми дурными предчувствиями. Сейчас я не могу не думать, что тогда меня подгонял какой-то добрый ангел или, по крайней мере, какой-то пророческий инстинкт, однако не стану забегать вперед.

От одного того, что я вновь оказалась на свежем воздухе, у меня голова пошла кругом. Тетя всегда нанимала закрытые экипажи, поэтому я, считай, с прошлого лета не была на улице. Гул голосов показался оглушительным, все краски — ослепительно-яркими, а запахи — столь резкими, что в первый миг я испугалась, как бы не лишиться чувств. Я намеревалась прибыть пораньше, чтобы провести немного времени наедине с Мэри, но, когда мы свернули на площадь, куранты пробили уже три. Когда же мы подкатили к дому Трейлов, присутствие духа покинуло меня окончательно. Я велела Лили пойти сказать, что я занемогла, но она и слушать не пожелала. «Вы слишком долго сидели в четырех стенах, мисс, вам следует повидаться с друзьями, покуда есть такая возможность; вы ж сами знаете, это пойдет вам на пользу».

Я ожидала увидеть не больше дюжины гостей, но, когда меня провели на террасу, мне показалось, там собралась половина Лондона: вся лужайка пестрела изысканными платьями и модными шляпками всех цветов, и я не приметила ни одного знакомого лица. Если бы Мэри не подошла ко мне с приветствием, я бы, наверное, обратилась в бегство. Она хотела сразу же представить меня обществу, но я попросила повременить, пока не совладаю с волнением. Я взяла чашку чая и, как только Мэри повернулась ко мне спиной, отошла подальше и укрылась в тени могучего дуба у самой ограды.

Там я стояла минут десять-пятнадцать, потягивая чай и наблюдая за многочисленным собранием гостей, а потом вдруг заметила молодого человека, нерешительно топтавшегося на месте в нескольких шагах от меня. С первого взгляда я приняла его за испанца: у него были густые угольно-черные волосы с блестящим отливом и лицо бледно-оливкового оттенка. Невысокого роста, но прекрасно сложенный, он был в простой темной паре и белой рубашке с широким галстуком; на рукаве у него чернела траурная повязка. Когда наши глаза встретились, молодой человек сердечно улыбнулся и, казалось, хотел заговорить, но в следующий миг на его лице отразилось замешательство, а еще секунду спустя опять появилась улыбка, несколько неуверенная.

— Прошу прощения, я обознался, — промолвил он, приближаясь. — Феликс Мордаунт, к вашим услугам.

Он и в самом деле был необычайно хорош собой, и я тоже невольно улыбнулась, называя свое имя.

— Вижу, вы предпочитаете наблюдать, чем привлекать к себе внимание, мисс Вентворт.

— Пожалуй. Я много месяцев не выходила из дома и не ожидала попасть на такой большой прием. Признаться, я в некоторой растерянности.

— Я тоже, — откликнулся мистер Мордаунт, хотя вид он имел совершенно непринужденный. — Тем более что я никого здесь не знаю.

— Но Трейлов-то знаете?

— Нет. Я только на днях с ними познакомился. Наши семьи состоят в отдаленном родстве через брак, и я решил… вернее, мой брат решил, что мне следует засвидетельствовать им свое почтение, пока я в Лондоне, ну и в результате последовало приглашение.

— Значит, вы живете не в Лондоне?

— Нет, мисс Вентворт, у нас поместье в Корнуолле. Мой отец недавно умер, и я приехал уладить формальности с завещанием.