Мой враг – королева

Я торжествовала по поводу своей победы, но еще больше по поводу поражения королевы. Мне донесли, услышав результат расследования, она бушевала и Дуглас назвала дурой, Лейстера – распутником, а меня – Волчицей, рыскающей по свету в поисках легковерных мужчин.

– Милорд Лейстер пожалеет о том дне, когда он связался с Леттис Ноллис, – сказала она. – Это еще не конец истории. В свое время он опомнится и удостоверится в своей безоглядной глупости, почувствовав отравленные клыки Волчицы.

Я должна была бы трепетать, узнав, насколько ненавидит меня наша первая леди, но отчего-то я чувствовала от этого стимул, прилив энергии, в особенности теперь, когда все кончилось в мою пользу. Я рисовала себе в воображении ее ярость, и это возбуждало меня. Мой брак был законным. Будущее моего сына было обеспечено. И вся власть королевы Англии не могла отнять у меня этого, хотя бы она и приложила для этого все усилия. Я еще раз одержала победу.

Теперь я могла везде появляться открыто, ибо необходимость в тайне отпала, и я полностью посвятила себя обустройству резиденций Роберта. Я была намерена сделать их еще более великолепными. Они должны были превзойти королевские замки и дворцы в своей роскоши.

Я переоборудовала спальню во дворце Лейстера, поставила там кровать из грецкого ореха, а полог приказала сделать с такой роскошью, что на него невозможно было смотреть без изумления.

Моя спальня должна была быть лучше, чем королевская, которая была устроена там для нее в дни ее визитов. Когда она приезжала, то ставила условием мое отсутствие в доме. Но когда это случалось, я знала, что ее любопытство не позволит ей не осмотреть спальню, предназначенную для меня. Поэтому я не жалела средств, чтобы сделать ее несравненной. Обивка была из красного бархата, отороченная серебром и золотом, все в комнате было из бархатной ткани с позолотой, моя ночная ваза напоминала трон. Я знала, что она впадет в ярость, увидев это. И уж, конечно, если не увидит – то услышит об этом. Было множество злобных рук, жаждавших разжечь огонь ненависти королевы против меня. Все постельное белье было вышито инициалами Лейстера, на полу были богатые ковры, а какое могло быть сравнение ковров с тростником, который со временем начинал дурно пахнуть и кишеть блохами.

Мы с Робертом были счастливы. За богатыми занавесями нашей постели мы смеялись вдвоем над тем, какими хитроумными способами мы перехитрили королеву, несмотря на все препятствия. Когда мы были вдвоем, я называла королеву Эта Мегера. Она была хитра, как лисица, а так как она сама называла меня Волчицей, то я назвала Роберта Мой Волк. Он в ответ назвал меня Ягненком, ибо, сказал он, если уж лев может ужиться с таким милым существом, то волк и подавно может.

Я напомнила ему, что во мне очень мало похожего на ягненка, однако он сказал, что пусть так думает весь остальной мир.

Когда мы были вместе, мы называли друг друга и королеву этими именами и, таким образом, королева всегда была в мыслях с нами.

Наш маленький сын был радостью для нас обоих, и я начинала находить удовлетворенность и счастье в семье не только оттого, что я была преданна ей, но и оттого, что у королевы было все, кроме семьи.

Несмотря на все это, в доме поселилась печаль, которая была вызвана судьбой Пенелопы. Некоторое время она бушевала и в открытую провозглашала несогласие выходить замуж за лорда Рича. Лорд Хантингдон, несомненно, добился бы ее повиновения, однако я не допустила этого. Пенелопа очень напоминала меня: она была красива и своевольна; в любом случае насильное подчинение означало бы, что она замкнется и начнет сопротивляться еще более.

Я уговаривала ее: приводила доводы, объясняла, что этот брак – наилучший вариант из возможных. Семья находилась в опале, в особенности я, и моя дочь никогда не будет принята при дворе, но как только она станет леди Рич и женой такого человека, отношение к ней сразу же изменится. Она могла утверждать, что предпочтет жизнь в деревне браку с нелюбимым человеком, однако я полагала, что как только ей наскучит наша замкнутая жизнь, она изменит свое мнение.

– Не могу сказать, чтобы я была очень влюблена в вашего отца, когда выходила за него замуж, – призналась я, – но брак этот не был неудачным и у меня есть дети от него.

– Но ты была в дружеских отношениях с Робертом во время своего замужества, – напомнила мне она.

– В том, чтобы иметь друзей, нет преступления, – парировала я.

Это заставило ее задуматься, и, когда в очередной раз лорд Хантингдон весьма сурово стал ее урезонивать, она согласилась.

Пенелопа вышла замуж за лорда Рича – бедное дитя, и при ней прямо говорилось, что она должна быть очень счастлива этим, поскольку ее мать в опале у королевы, а на отчима та все еще дуется, и он никогда уже, как предполагали многие, не будет пользоваться прежним расположением королевы.