Мой враг-дракон: Разоблачить и не влюбиться (СИ)

Знать бы самой! И тут страшное подозрение оледенило мне кровь: Каэм! Он так ненавидит Ассту… раньше готов был пойти на всё ради своей цели, а сейчас цель, и очень важная для него — не допустить того, чтобы я связала свою жизнь с Риком.

Я пыталась мысленно отмахиваться, возражать, но в голове всплывали новые и новые воспоминания. Вот Каэм заходит в дом, садится за стол… Моя сумка валялась тут же; откупорить бутылочку и бросить туда кристаллики было совсем нетрудно, пока я отходила в сторону.

Каэм сказал, что нить между мной и Риком должна порваться. А единственный способ это сделать, на самом деле — убить серого. Через меня, ведь я не сдам родного брата на суд, чтобы его потом отправили в Ирлигард. О, Каэм знал меня, чересчур хорошо знал!

Но как же… как он мог?! Я не выдержала и разрыдалась, и Рик привлёк меня к себе, стал гладить по голове, утешать и целовать.

— Тише, тише, милая Ани, — он достал платок и вытер мне лицо. — Посмотри, какая красивая лунная ночь. Давай прогуляемся перед домом и там же поговорим. А то мы эдак разбудим Илину и Дэрну. Хорошо?

Я обессиленно кивнула.

В ночном полумраке снег казался голубоватым и так уютно скрипел под ногами. Я плотнее натянула на голову меховой капюшон накидки, глядя вверх, на сверкающие, как бриллианты, звёзды, и стараясь успокоиться.

Рик сжал мою руку.

— Ани, ты хотела моей откровенности, правда? Насчёт того, почему я хотел отомстить твоему брату?

— Да, — прочистив горло, ответила я. Рик обнял меня за плечи и стал рассказывать — о том, как на суде Каэм приговорил его семью к наказанию; как он, Рик, отчаянно ждал милости от альгахри Иэрэма и не дождался; как вернулась из заточения мать. Она то плакала, то смеялась от радости, что снова видит сына, и рассказала, что его отец Ильгер умер в клетке, зачах, как чахнут птицы, не драконы.

— С тех пор мать чувствует себя всё хуже и хуже, — по голосу Рика было заметно, какого труда ему стоило сохранять спокойствие. — Её разум туманится день ото дня. Да и здоровье слабое. Мой наставник… он обещал вылечить мать, вернуть ей телесное и душевное здоровье, если я, — Рик глубоко вздохнул, — убью тебя.

Я вырвалась из его рук, ошеломлённая этим признанием.

— Ани, — Рик снова шагнул вплотную ко мне, голос его звучал настойчиво и убеждающе, — Ани, я отказался от мысли причинить тебе вред, как только увидел! Такую красивую и нежную… Узнав тебя, я понял, что ты и Ирр-Каэм совершенно непохожи! В тебе много того, что люди зовут человечностью, — Рик слегка усмехнулся, — но это есть и у нас, драконов! Ани, — он снова взял мои ладони в свои руки, заглянул мне в глаза, — я полюбил тебя. Ради тебя я пренебрёг местью, всеми обещаниями наставника и его расположением ко мне. И я знаю, ты тоже меня любишь. Ведь любишь, Ани? Скажи, скажи мне правду! — Он наклонился, обжигая меня своим дыханием, притягивая взгляд своими удивительными, честными глазами. Рик, мой Рик, мой дорогой кровный враг…

Я сжала руками его плечи и коснулась губами его губ.

— Люблю, — затерялось где-то в ночном сумраке, — люблю, люблю…

Из дома выпорхнул соловей, уселся на ветку ближайшего дерева и, сложив свои серые с коричневым крылышки, запел.

XI

Меня разбудил солнечный луч, скользнувший по щеке. Я открыла глаза и снова зажмурилась, видя над собой тёмный бревенчатый потолок крестьянского дома.

Это был не сон. Всё, что вчера произошло, случилось на самом деле. Я боролась со слезами, пока рядом не появился Рик, не опустился на корточки рядом с невысокой скамьей, служившей мне постелью, и не прижал мою голову к своей груди.

— Ты знаешь, — сдавленно проговорила я, чувствуя, как щёки становятся мокрыми, — однажды мне приснился кошмар, и я начала плакать, вот как сейчас…

Я не помнила, сколько лет мне было тогда — три или четыре, а может, пять. Всё, что запечатлелось в памяти — это темнота, страх и отчаянные рыдания. Должна была прибежать Райле, но в тот день она отчего-то сильно утомилась и спала, и дверь моей комнаты распахнулась, впуская брата.

«Каэм!» — Я протянула к нему руки, и он подхватил меня, усадил к себе на колени и успокаивал, пока я не заснула. А потом, на следующее утро, Каэм был так же холоден и равнодушен, как всегда.

Но я не могла забыть этого всплеска доброты и ласковости, так ему не присущей. Я тянулась к нему, ничего не получая взамен, потому что знала, была уверена — где-то в глубине души его живёт тот Каэм с полным сочувствия голосом и заботливыми руками. Но долгие годы я видела старшего брата бесчувственным, жёстким и подчас жестоким… пока не пришла Алана. Она всё исправила.

Исправила ли? Каэм просто притворился хорошим, а на деле стал гораздо хуже, ведь он готов был моими руками расправиться с Риком, прячась за моей спиной. Что это, как не подлость? И трусость? А ведь говорил, что ничего, ничего не боится!