Мой враг-дракон: Разоблачить и не влюбиться (СИ)

Я радостно кивнула.

Мы смотрели, как наступает грозное воинство из Арифании, и на помощь людям прилетает белый дракон; как сражаются одни куклы с другими, размахивая игрушечными саблями; кукольник показал сцены из деревенской жизни, а под конец две куклы упали в объятия друг друга, изображая любовь, и торжественно опустился занавес. Я смущённо хмыкнула, доедая пирожок, и покосилась на Рика. Он приобнял меня за плечи и шепнул, наклонившись ближе:

— Не хочет ли милая жёнушка Ани упасть в объятия своего гуляки-мужа?

— Ни в коем случае, — я облизала пальцы, весело думая, что крестьянке отсутствие манер простительно.

— И очень зря, — Рик весьма достоверно изобразил сожаление. — Вчерашний гуляка исправился!

— Скажи это той служанке, как её звали… Тилара?

Сначала Рик выглядел ошеломлённым, потом тихо засмеялся.

— А, вот кто шумел в коридоре в тот вечер!

Я вытерла руки платочком, который у меня был с собой, и благоразумно решила промолчать. У меня и так краска на щеках появлялась при воспоминании о «том вечере».

— Будь спокойна, милая Ани, — всё так же негромко продолжал Рик, — такого больше не повторится. Никакой прислуги. Ты помнишь, Таргаль говорил: «Дракону не откажешь»?

Я кивнула.

— Он-то неправду говорил про Леинью, а для меня это как озарение стало… Я подумал и вдруг понял, — Рику, казалось, было тяжело подобрать верные слова, — служанки могли не хотеть… Тилара ладно, были и другие… но как дракону откажешь? Мне такого не надо, чтоб не по своему желанию. А раньше я над этим и не задумывался — раз пришла, значит, нравлюсь ей…

Удивлённая, я подняла на него глаза. Рик как-то грустно улыбнулся:

— Видишь, милая Ани, всё-то я поздно понимаю.

— Ничего, — я ободряюще сжала его руку. — Уверена, ты ничего страшного ещё не успел натворить.

Рик покачал головой, уверенно ответил:

— Нет, — и прибавил, хмурясь: — Но мог бы.

— Давай лучше веселиться, — шепнула я.

От кукол мы перешли к музыкантам и слушали, как они перебирают струны своих инструментов, которые я видела первый раз в жизни. Кто-то выстукивал ритм ярко раскрашенными деревянными ложками, и это меня поразило.

А затем начались танцы, и Рик подхватил меня и закружил, да так, что сердце затрепетало.

— За руки, беритесь за руки и делайте круг! — кричали, перебивая друг друга, чьи-то возбуждённые голоса. И мы танцевали, пока я, хохоча от радости и удивительного, непривычного чувства свободы, не свалилась прямо на Рика — вместе со всей своей маскировкой и соловьём на плече.

— Милая Ани, у тебя уже глаза карие, а платье совсем не крестьянское, — пробормотал Рик, обхватив меня обеими руками и прижав к себе. — Не пора ли нам обратно во дворец?

Я посмотрела вверх, на парившего над нами взъерошенного и явно недовольного Сетара, и ответила, слыша за спиной удивлённые возгласы:

— Да!

Эх, этим людям ещё предстояло увидеть, как мы с Риком превращаемся в драконов!..

Небо заливали алые закатные краски, когда мы вернулись во дворец. Сетар сразу залетел в раскрытое окно.

Провожая меня по коридору, Рик вдруг остановился, и, когда я сделала то же самое и хотела спросить, в чём дело, притянул меня к себе и легко коснулся губами моих губ.

— Я так давно мечтал об этом, — признался он, и я услышала, как зазвенела нить. Мне почудилась та самая мелодия с ярмарки, и, закинув руки на шею своему кровному врагу, я поцеловала его в ответ.

— Не поверишь, Рик — я тоже.

Показалось, или в коридоре мелькнула чья-то тень? Отстранившись, я отвесила Рику церемонный поклон.

— Это была прекрасная прогулка, благодарю вас.

— Рад, что доставил вам удовольствие, — поддержал игру Рик, глядя на меня смеющимися глазами. Мы раскланялись, и я завернула за угол, чтобы пройти в свою комнату.

Там меня ждал знакомый жёлтый букетик в красивой фарфоровой вазе, и при одном взгляде на него я почувствовала себя ещё счастливее, если это только возможно. Вчера я была одинока и печальна, а сегодня стало ясно, что рядом всегда будет Рик, он меня не оставит.

Я подхватила обеими руками юбку и затанцевала, а Сетар поглядывал на меня из своей клетки и клевал зёрнышки, которые ему ежедневно приносила Эсимэ.

Танец прервал появившийся передо мной пергамент. Наконец-то письмо из дому! Интересно, от кого — от Аланы или Каэма? Не успела я мысленно задать этот вопрос, как зазвучали строки:

«Приветствую тебя, сестра. Жди меня, на днях я прилечу в Бланкастру, чтобы серьёзно поговорить с тобой».

Пергамент вспыхнул и осыпался пеплом, вместо него появился ещё один и сообщил встревоженным голосом Аланы:

«Аня, я надеюсь, с тобой всё хорошо. Ты же не снимаешь браслет? Мы беспокоимся о тебе. Нам известно, что Рикенн из рода Ассту неравнодушен к тебе. Он может покуситься на твою честь. Воспользоваться твоей доверчивостью и простодушием. Хорошо, что у тебя есть стража, браслет, и ты…»

Что было дальше в письме, я уже не слышала. Недавняя радость увяла и рассыпалась в прах, а я села на своё ложе и стиснула руки, пытаясь успокоиться. Горький запах пепла так и витал в комнате — запах моих разрушенных надежд.

А ведь кто-то написал Каэму, подумала я. И хорошо бы узнать, кто.