Мои универсамы

— А как я проезжал? — спросил я. — Аккуратненько надо.

Дура вновь разоралась, а потом, делать нечего, сдалась.

— У, рвачи окаянные! Ладно, заплачу вам, подавитесь моими копейками!

— Деньги вперёд, — потребовал я. — И за прошлую смену тоже. Так что, с вас рубль.

Со стонами и проклятьями рубль был выдан. Справедливость восторжествовала.

Я, вообще-то, тугодум. Каждое событие своей жизни, каждую ситуацию долго и мучительно пережёвываю прежде, чем дать оценку произошедшему. Прежде всего, я понял, что упустил удобный случай поднять расценки на вывоз пустых банок. А потом задумался о другом. Пятьдесят копеек — плата чисто символическая. Конечно, я бился не за дополнительную монетку с профилем Ильича, а за справедливость, но самый факт, что справедливость съёжилась до размера полтинника, настораживал. Прежде подобной мелочности я за собой не замечал. Передо мной замаячил призрак профдеформации. Это был первый звоночек, возвещавший, что рано или поздно с несуетной должностью грузчика придётся расставаться.

ШКОЛА КОММУНИЗМА

Из бухгалтерии раз в месяц приносят квиточки на зарплату. Обычно смотришь, сколько там тебе причитается, и суёшь бумажку в карман. Но в тот раз я, от нечего делать, принялся читать и заметил некую несообразность. Оказалось, что в августе месяце я отработал нечётное количество часов. Но этого никак не могло быть! Мы работаем с семи часов утра до девяти вечера без обеденного перерыва (случалось бригаду срывали из столовой, если приходила неурочная машина). А это четырнадцать часов. Никаких коротких дней у нас не было, все смены отработаны полностью, а часов стоит нечётное число.

Подошёл к Нилке, — она отмахнулась. Вечером спросил у Мармеладовны — тоже не знает.

На следующий день, выбрав свободное время, поднялся в бухгалтерию и там узнал, что, собственно происходит. Расчётчица объяснила, что согласно «Трудовому кодексу», рабочая неделя в Советском Союзе составляет сорок один час, и именно столько нам и ставится.

— Но мы-то работаем по четырнадцать часов через день, воскресенья — выходные, так что получается сорок два часа! — возразил я.

— Если мы будем ставить сорок два часа, — пояснила бухгалтерша, — то один час придётся оплачивать сверхурочно.

— Я согласен, — с готовностью поддержал я добрую женщину. — Оплачивайте сверхурочно.

— Сверхурочные на регулярной основе запрещены.

— А ставить в табель меньше практически отработанного можно?

— Я не табельщица. Сколько мне дают, столько я и считаю.

Так я ничего и не добился. На следующую смену, вооружившись «Трудовым кодексом», я отправился на приём к директору. Фёдоров внимательно меня выслушал и напомнил:

— А обеденный перерыв?

Пришлось показывать соответствующие статьи. Обеденный перерыв у грузчиков не фиксирован, работа на этот период не прекращается, и, значит, время обеда из общей продолжительности рабочего дня не вычитается.

Тогда Фёдоров представил другой довод:

— А сколько грузчики воруют, вы учитываете?

— Я — нисколько. А что, можно воровать? Тогда издайте приказ, что каждому грузчику разрешается ежемесячно украсть товаров на такую-то сумму. Обещаю, что ни на копейку больше я не сопру.

Фёдоров посмеялся и сказал, что ради меня установившуюся практику он менять не станет.

Собратья грузчики, знающие, зачем я отправился к директору, поинтересовались, насколько удачной была моя миссия. Я кратенько рассказал и добавил, что так этого не оставлю, а пойду в Обком профсоюзов. В конце концов, они на то и существуют, чтобы защищать права трудящихся.

— Уволят, — обречённо констатировал Саня Хромой Глаз. — У нас один пошёл жаловаться на директора, на следующий день приходит на работу, а ему говорят: «Ты уволен вчерашним днём, забирай трудовую и вали отсюда».

Такая угроза меня ничуть не испугала. Легко уволить временного работника: записал в книжку: «В связи с окончанием срока работ», — и гуляй на все четыре стороны. Такой случай у нас был: как-то летом на освободившуюся ставку пришёл парень-студент, решивший подработать малость. Отработал он чуть больше недели, после чего, не знаю уж по какой причине, был уволен. Но я-то взят на постоянную работу, тружусь грузчиком больше полутора лет и никаких взысканий за это время не имел. Обычного грузчика тоже не сложно выгнать: составить акт о появлении на работе в пьяном виде, после чего можно гнать человека по статье. Но в моём случае этот фокус не проходит; акт придётся составлять фальшивый, и, если я устрою скандал, неприятностей не оберёшься; весь универсам знает, что я человек абсолютно не пьющий, а сотню человек лжесвидетельствовать не заставит даже директор.

Обдумав всё как следует, я в один из ближайших выходных отправился на Антоненко, где располагался в ту пору Обком профсоюзов работников торговли.