Мой талисман

Не до шуток было только камер-фрейлине Сикорской, подслушавшей рассказ княжны, стоя под дверью. Получалось, что Наталья так и не смогла воплотить в жизнь свой план, и ее добыча ускользнула за море. Все было напрасно! Отчаяние переплеталось в ее душе с ненавистью. Ей казалось, что тяжелый камень лег на сердце и вот-вот раздавит его. Женщине даже почудилось, что она вот-вот умрет. Но ничего не произошло, сердце продолжало все также биться, глаза видели запертую дверь фрейлинской, а уши слышали веселый смех женщин.

Сикорская судорожно передернула плечами и приказала себе немедленно уйти в свою комнату. Если ее обнаружат, к отчаянию прибавится еще и мучительное чувство стыда от этого унижения. Ступая на цыпочках, камер-фрейлина прошла по коридору, а повернув за угол, побежала. Только оказавшись в спасительной тишине своей маленькой комнаты на антресольном этаже, женщина задумалась. Она вновь вспомнила все, что сказала Черкасская: князь Сергей уехал, предварительно официально объявив о помолвке.

Наталья знала, что теперь Курский уже не сможет взять назад слово, данное княжне. Помолвку может расторгнуть только семья девушки, и то, если на это будут серьезные основания. Курский для нее был потерян… Черная ненависть к мерзкой девчонке, вставшей на ее пути, скрутилась в душе Сикорской в тугой комок. Но хотя бы здесь она будет отомщена – княжна поплатится за свою дерзость. Мадам Кларисса обещала это. Но сколько придется ждать? Когда же красота исчезнет с этого юного личика? Когда же соперница начнет болеть и, самое главное, когда же она умрет?

На эти вопросы не было ответа, и Сикорская заставила себя не думать об этом. Конечно, когда гроб княжны опустят в могилу, Наталье будет приятно, но кроме удовлетворения, она ничего не получит. Не будет ни титула, ни имения, ни богатства. Все это мог дать только брак с князем, а его не будет.

«Но почему? Что я сделала не так? – подумала она, и тут же сама ответила на этот вопрос: – Я пожалела денег. Нужно было сразу заплатить за вечный приворот, а я решила обойтись дешевой восковой куклой».

Но злости на себя у Сикорской не было. Она вообще никогда не жалела о том, что сделала. Когда ее планы не сбывались, она находила новую цель и начинала ее добиваться. Так и сейчас, приняв то, что свершилось, Наталья подошла к кровати и достала из-под перины завернутую в шелк восковую куклу и серебряный флакончик.

«Выбросить все это? – подумала она. – Все равно толку ни от куклы, ни от воды с кровью теперь не будет».

Но тут же ей вспомнилось замечание мадам Клариссы, что сейчас можно сменить объект приворота. А если так, то еще не все потеряно – нужно просто найти нового жениха. Разве мало при дворе неженатых богатых аристократов. Зачем ей вообще сдался этот Курский, она решила его заполучить сначала из-за глупых иллюзий, а потом из мести. Эти чувства и погубили весь план. Нужно было трезво выбрать объект, руководствоваться только разумом. Жених должен был удовлетворять только двум требованиям: быть титулованным и богатым.

Наталья повеселела. Как хорошо, что она еще не успела использовать содержимое флакона. В приемной императрицы сегодня сидели двое мужчин, которые удовлетворяли этим простым требованиям: оба были князьями, оба были богаты и, самое главное, оба были холостыми. Это качество незамужние фрейлины императрицы обсуждали в первую очередь. Правда, про князя Голицына ходили слухи, что он не любит женщин, а предпочитает мужчин, но это Сикорскую не волновало. Она вообще не собиралась интересоваться личной жизнью мужчины, достаточно будет того, что он на ней женится. Пусть даст ей титул и богатство, а потом делает все, что хочет. Женщина повертела в руках флакон, потом сунула его за корсаж и отправилась в приемную.

«Кого удастся напоить водой, тот и будет моей жертвой, – решила Сикорская, – хотя Ресовский моложе и красивее. Но не буду требовать от судьбы слишком многого».

Женщина уже направилась к выходу, когда вспомнила о восковой кукле. Можно было ее растопить, бросить в огонь или вообще утопить в черной воде еще не замерзшей Невы, но желание помучить соперницу пересилило. Пусть кукла все так же лежит в ее постели, пусть Курского мучают мысли о фрейлине Сикорской, а его молодая невеста пусть страдает, не понимая причин беспокойства своего жениха. Злорадно улыбнувшись, Наталья спрятала куклу под перину и отправилась воплощать в жизнь свой новый план.

В приемной императрицы она застала только князя Ресовского, министр просвещения, по-видимому, все еще находился в кабинете государыни.

– Его высокопревосходительство еще у ее императорского величества? – осведомилась камер-фрейлина, обращаясь к товарищу министра.

– Да, – кивнул тот, и Наталья уловила нотки раздражения в ее голосе.

«Похоже, что он не любит своего начальника, – догадалась женщина, – и к тому же уже устал. Самый подходящий момент».

– Не изволите ли выпить чаю или кофе? Может быть, принести брусничный морс? – спросила она, мысленно умоляя князя согласиться.

– Холодной воды, если вас не затруднит, – откликнулся Ресовский.

– Конечно, сейчас принесу, – улыбнулась камер-фрейлина.

Она быстро прошла в столовую. Взяв из буфета большой хрустальный бокал, налила в него воды из графина, а потом добавила в воду содержимое серебряного флакона. Нести бокал в руках было неприлично, нужно было найти хотя бы маленький поднос. Сикорская открывала дверцы, выискивая что-нибудь подходящее, наконец, она увидела маленький серебряный поднос. Поставив на него бокал, женщина поспешила в приемную, умоляя судьбу помочь ей. С огромным облегчением она увидела, что Ресовский по-прежнему в одиночестве ожидает в приемной.

– Прошу вас, – сказала она, протягивая поднос с бокалом.

– Благодарю, сударыня, – поклонился Ресовский и взял бокал с подноса.

Наталья не мигая смотрела, как молодой человек пил. К ее радости, он выпил залпом весь бокал и, улыбнувшись, поставил его на поднос. Сикорская еще не успела выйти из комнаты, как дверь кабинета распахнулась, и императрица вместе с князем Голицыным вышла в приемную.

– Прошу вас князь, проходите, – обратилась Елизавета Алексеевна к Ресовскому.

Наталья, порадовавшись, что успела выполнить задуманное, выскользнула из приемной и быстро направилась в столовую. Нужно было убрать посуду. Она протерла бокал носовым платком и убрала его в буфет, а поднос положила на прежнее место. Женщина так стремилась поскорее оказаться в своей комнате, что даже не вспомнила о серебряном флаконе, забытом на полке буфета в столовой.