Мой талисман

– И что теперь? – спросила Сикорская.

– Теперь вы должны налить воду из флакона в бокал мужчине и проследить, чтобы он ее выпил. А что касается вашей соперницы, то на нее сначала навалятся беды и болезни, а потом она постепенно угаснет. Но это будет не очень скоро.

– Хорошо, – кивнула Сикорская и, спрятав флакон в карман черного салопа, вышла из комнаты.

Француженка подошла к жарко пылающему камину и протянула руки к огню. Слава Богу, что эта некрасивая и злобная русская фрейлина ушла! Мадам Клариссу колотила дрожь. Она вызывала духов и читала древние заклинания, передававшиеся в ее роду от женщины к женщине уже четыреста лет, но с того момента, как только взяла в руки кусочек белого шелка, она твердо знала, что девушка, носившая эту юбку, не доступна для ее чар. Она ясно увидела стройную фигуру, накрытую белоснежным платом. Девушка улыбалась и легко ступала по земле маленькими ногами. Она была недосягаема для зла, соперница ничего не могла сделать этому светлому существу, ее оберегала сила, которая нешла ни в какое сравнение с черной магией мадам Клариссы. Старухе даже показалось, что на голубом небе над головой девушки в белом плате сверкнул грозный острый меч.

«Я не трону ее, – тихо пообещала женщина на старо-французском языке, – я знаю, что она неприкосновенна, мои заклинания будут просто набором слов, которые я произнесу для этой злобной женщины».

Так она и поступила, и хотя привычно называла имена древних духов, но затем произносила тарабарщину. Меч над головой девушки в белом плате исчез, потом, улыбнувшись, исчезла и сама красавица с темно-серыми глазами. Француженка уже спокойно закончила говорить. Камер-фрейлина ничего не поняла и, удовлетворенная, ушла.

«Долго ты будешь ждать смерти своей соперницы, – подумала мадам Кларисса, – но она тебе не по зубам».

Потом старая женщина вспомнила еще об одной вещи. Княжна, которую сегодня заказали на смерть, носила очень известную фамилию. Мадам Кларисса убрала со столика обгоревшие свечи, стерла следы мела и, достав из ящика лист бумаги со своими записями счетов за последний месяц, выудила из потайного отделения странный толстый карандаш. Она начала писать им между строк, однако видимых следов записи на счете не было. Но француженка знала, что в далеком Париже ее старая подруга Франсуаза Триоле не ошибется, получив из России список счетов. Она нагреет лист над пламенем и прочтет о том, что девушку из семьи Черкасских сегодня попытались заговорить на смерть, но та оказалась защищена светлыми силами такой мощи, что с ними лучше было не связываться. Мадам Кларисса предупреждала подругу, что лучше бы той оставить все свои планы, связанные с этой семьей, и сообщала, что сама она больше не будет следить за Черкасскими. Подумав несколько мгновений, она закончила письмо фразой:

«Я давно живу, меня трудно чем-то удивить, а тем более испугать, но сегодня это случилось. Девушка сама наделена светлой силой, но ее оберегает очень могущественная женщина, она накрыла княжну белым платом, защищающим ее от всех бед в этой жизни. Отступись, как отступилась я».

Женщина свернула письмо и запечатала его красным сургучом. Наконец, мадам Кларисса вздохнула свободно. Сегодня она заработала кучу денег и сделала любезность своей старой подруге, на которую очень рассчитывала по возвращении в Париж. Не доживать же свой век в этой холодной варварской стране. Пора было собираться домой. МадамКларисса достала из бюро черного дерева маленькую записную книжку и начала подсчитывать свои доходы за последние десять лет. Закончив подсчеты, женщина улыбнулась. Она возвращалась во Францию богатой женщиной. И сейчас самое время было уехать. Отточенное многими годами чутье подсказывало Клариссе, что тот расцвет оккультизма и религиозных сект, который случился в последние годы в Санкт-Петербурге, долго не продлится, скоро маятник качнется в обратную сторону. Хорошо бы, чтобы ее при этом не было.

Утром следующего дня Сикорская была первой в приемной императрицы. Она ждала появления своей соперницы, чтобы посмотреть, не отражаются ли на лице девушки первые признаки надвигающейся болезни. Но к выходу государыни явилась княжна Туркестанова, за ней прибыла Катрин Загряжская, последней, за несколько минут до десяти утра, в комнату, гордо неся свою южную томную красоту, вплыла Роксана Струдза, но обеих молоденьких фрейлин не было.

«Белозерова, вероятно, еще не вернулась из Москвы, а почему нет Черкасской? – подумала Наталья. – Я не могла пропустить письмо от девушки».

Сикорская получала все письма и записки, которые приходили от фрейлин или для них. Письма от Черкасской она не видела. Неужели кто-то еще начал получать письма, минуя ее? Женщина поежилась. Если она не будет читать всю переписку, приходящую в приемную императрицы Елизаветы Алексеевны, кузен будет очень недоволен ее работой. Ссориться с Аракчеевым в этой стране не хотел никто, и уж она – меньше всех. Наталья решила потом аккуратно выяснить, что же случилось с соперницей, а сейчас, улыбнувшись одними губами, подошла к фрейлинам.