Мой талантливый враг

– Нет. Он там за стойкой стоял. Рыжий такой, и веснушки у него ещё по всему носу…

Я бы точно добавила, что он тоже её студент в прошлом, но не успела, Мари держа одной рукой огромный контрабас, а второй схватив меня за запястье, рванула к стойке. Я едва поспевала за ней. Ей бы честь академии защищать на спортивных соревнованиях. Вон какая бодрая старушка.

За стойкой было пусто.

Тот рыжий разыграл меня?

– Он точно был здесь, госпожа Коч. Клянусь!

– Я не ожидала такого от тебя, Елена. Ты казалась мне самой умной среди студентов, что с тобой стало? Сорванный концерт, издевательство над старшими, порча чужого инструмента!

Она с любовью погладила контрабас.

Стиснула зубы от обиды. Я никогда не дерзила взрослым, всегда была послушной. Я единственная, кто поздравил её с днем рождения, запомнив любимый сорт чая, когда она лишь вскользь обмолвилась о нем на паре. Вербена и яблоки! Я запомнила чай, но не запомнила какого-то рыжего Майкла! Ух, попадись мне этот лжец!

– Этот инструмент пылился без дела. Да я в него жизнь вдохнула!

А вот теперь я начала дерзить, и мне совершенно не стыдно! Я спасла контрабас от одиночества.

Коч поджала губу, но ничего не сказала.

– Будешь писать объяснительную.

– Опять? Да что я сделала? То, что какой-то рыжий парень разыграл меня, представившись работником хранилища, не моя вина. Найдите его, вот пусть он пишет.

– Ты продолжаешь издеваться, Елена ден Адель?!

Я сейчас просто задохнусь от несправедливости. Зло дернула молнию на сумке, что аж застежка слетела. Достала чистый лист и ручку и шлепнула ими по столешнице.

– Пиши, – властно проговорила Мари Коч.

Отлично, хоть не придётся сочинять, как у Амадея. Напишу под диктовку и уйду по своим делам. Жаль, что контрабас я такими темпами не получу. Мари выгонит меня отсюда пинком под зад.

– Я Елена Анна ден Адель…

Я выводила все это максимально уродливыми и нечитабельными буквами.

– … проникла без разрешения в хранилище музыкальных инструментов. Взяла в руки редкий коллекционный контрабас, который даже не успели добавить в опись. Чуть не сломала его.

Замерла перед последним предложением. Ничего бы я не сломала, если бы госпожа Коч не подкралась ко мне со спины!

– Какие-то проблемы, Елена? – спросила Мари, приподняв тонкую бровь.

– Никаких, – процедила я и уткнулась обратно в листок, покорно слушая диктовку своего бывшего преподавателя.

– На замечания дерзила, а свою вину перекладывала на статуэтку со стойки регистрации, чем явно глумилась не только над чувствами госпожи Коч, но и над покровителями нашей академии.

– Погодите… – я даже ручку в сторону отложила. – Какую ещё статуэтку?

Никакой статуэтки не было на стойке! Это я помню точно. А теперь стояла!

Схватила шкодливо улыбающуюся фигурку с полупрозрачными крыльями, которая раньше стояла на столе Мари Коч.

– Михаил, – прошептала имя самого главного покровителя нашего факультета, только в голосе моем было больше досады, чем благоговения. Либо меня жестоко разыграли, либо…, либо я тронулась и увидела настоящую Музу. Муза… Парня-муза.

Я побледнела, вспомнив, как часто за последнее время я взывала к божествам.

– Он… Он мысли мои читал, – бормотала я вслух, чувствуя, что схожу с ума. – И это именно он сказал выбрать другой инструмент, – меня поражало озарение за озарением, когда я вспоминала свой разговор с этим рыжим.

– Ты точно найдешь, что тебе нужно,– преследовал меня голос Майкла.

И ведь нашла. Идеальный инструмент, идеальное оружие. Вот только мне ни за что не поверит Мари! Это всё звучит как бред.

Мне на лоб легла прохладная рука, даря на покой воспалённому сознанию. Госпожа Коч уже не выглядела такой сердитой. Он осторожно забрала у меня объяснительную, смяла её и выбросила в мусорку под стойкой.

– Я тоже видела его, – вдруг сказала она с грустной улыбкой. – Ах как же меня дразнили во время учебы, и вот я чуть не повторила с тобой подобное. Я думала, ты издеваешься, над моей верой в… Майкла. Так он себя теперь называет?

Я кивала, все ещё переваривая случившееся. Даже не моя встреча с настоящей Музой так поразила меня, я была в шоке от того, что губы Мари Коч способны на такую нежную улыбку.

– Я заварю тебе прекрасного травяного чая. Он отлично успокаивает нервы и мятежную душу. Расскажешь мне ещё раз, что натворил этот рыжий дьяволенок в моем хранилище? И как он теперь выглядит? То ли чай у Мари Коч такой особенный, то ли у меня наболело, но я сама не заметила, как выдала ей практически историю своей жизни, сидя на уютной софе. Не упустила я из виду и странную игру Вестерхольта с лесом и медведем. По большей части о Винсенте я и говорила. Жаловалась, обижалась, краснела.

Моя бывшая преподавательница не перебивала, слушала прикрыв глаза, а затем, когда я наконец замолчала, переводя дух, выдала:

– Контрабас этот мой. Можешь брать, ты права, давненько он молчал. А ты напомнила ему о былом.

Она посмотрела на инструмент с какой-то горько сладкой тоской и вздохнула.

– Ваш? Вы играли на контрабасе? – этот день полон открытий.

Представить сложно её за этой махиной.