Мой сын маг

Мэт выпучил глаза. Его охватил страх — и страх этот уж никак не был связан ни с произнесением контрзаклинаний, ни с подслушивающими вражескими колдунами.

Мэт весьма выразительно затряс головой.

Отец облегченно вздохнул и тихонечко запел:

Лакшми дорогая, подруга моя?
Унес тебя ветер в чужие края...
О, где же ты бродить?
Скажу не тая:
Нужна дозарезу нам помощь твоя!

Мэт продолжал мотать головой, но тут посередине шатра завертелся маленький смерчик. Смерчик гудел и вырастал на глазах. Достигнув высоты пять с половиной футов, гул смерча превратился в хрипловатое контральто и вопросил:

— С какой стати мне являться к людям, которые меня отвергли?

— Ну... к примеру, чтобы отблагодарить их, — совершенно невинно отозвался Рамон.

Смерч начал менять, очертания, съеживаться, в нем проступили контуры, при виде которых Мэт бы непременно сладострастно взвыл, не знай он, какой разрушительный потенциал за этими контурами таится.

— Отблагодарить? — возмущенно вопросил голос. — Я вас уже дважды отблагодарила! Я пощадила вас, я прогнала более слабого джинна и отнесла вас к махди! Мне, что же, вас десять раз благодарить нужно?

— Но мы тебе оказали очень большую услугу, — напомнил джинне Рамон. — Но если тебе так уж трудно ответить добром на добро, тогда я молю тебя, сделай это ради дружбы.

— Ради дружбы? — Смерч окончательно утихомирился, осел, и Лакшми шагнула к Рамону. Бросив попутно взгляд на Мэта, она смерила его глазами с головы до ног.

Мэту показалось, что он слышит мысли джинны: «Если мне не достался сынок, может, папочка сойдет?» Джинна развернулась к Рамону и промурлыкала:

— Какие доказательства дружбы ты можешь предложить мне?

— О, только те, о которых прошу сам! — воскликнул Рамон. — Я готов помочь, когда тебе будет грозить беда — и я, и мой сын, как только сумеем! — Рамон шагнул к джинне, и Мэт был готов поклясться: в глазах отца горел игривый огонек.

— Беда? Мне? — игривым полушепотом проговорила джинна и приблизилась почти вплотную к Рамону. — Только в этом случае ты готов помочь мне?

— Увы, боюсь, что так, — вздохнул Рамон, хотя мимика его говорила обратное. — Ну разве что еще я готов разделить твое общество, когда тебе будет одиноко.

— Джинны вообще-то живут одиноко, — проворковала Лакшми, — но бывают времена, когда нам хочется, чтобы кто-то был рядом.

— Мне это очень знакомо, — кивнул Рамон. — Но было бы нечестно с моей стороны предлагать тебе то, что я уже некогда предложил другой. Между тем дружба — не такое уж скромное подношение.

На миг Лакшми озарилась гневом — в буквальном смысле! Крошечные языки пламени вспыхнули над ее бровями, плечами, грудями. Мэт в панике прошептал мощнейшее заклинание против злых духов.

— Все мужчины во все времена тянутся к красоте, чудесной, волшебной красоте, — пробормотал Рамон.

Пламя гнева тут же угасло, Лакшми насмешливо улыбнулась.

— О да, вот только такая красота у тебя уже есть, верно? И все же от дружбы не так легко отказаться. Надеюсь, твоя жена примет меня так же любезно, как ты. А теперь довольно, о ты, Обещающий-Невыполнимые-Услуги! Чего ты хочешь от меня?

С этими словами она одарила Мэта таким похотливым взглядом, что все его мужские гормоны взвыли, словно волки на луну. Правда, их вою ответили колокола тревоги, вовсю забившие в его голове.

Рамон поспешно проговорил:

— О, нам нужна сущая безделица. Вынеси нас из этой шелковой тюрьмы, и все.

Лакшми, нахмурив брови, повернула голову к Рамону. Мэт облегченно выдохнул. Джинна фыркнула.

— Два могущественных чародея не могут выбраться из шелкового шатра? Значит, здесь есть нечто такое, чего не увидишь глазами смертных... — Она внимательно осмотрела стены шатра. Глаза ее полыхнули загадочным светом. Затем свет угас и она объявила:

— Сильнейшими чарами пропитана сама ткань этого шатра.

— Какие чары могут смутить принцессу джиннов? — заискивающе вопросил Рамон.

— Нет таких чар, — рассеянно отозвалась Лакшми, крепко схватила обоих мужчин за руки, и шатер бешено завертелся вокруг них.

Глава 18