Мой сын БГ

Когда Боре исполнилось пять лет, моя мама вышла на пенсию, и я смогла начать работать. Утром я отводила сына к маме на улицу Восстания, а вечером забирала. Работу пришлось искать еще и потому, что мужу платили немного и с деньгами в нашей семье было довольно напряженно. В детстве во Дворце пионеров я научилась неплохо рисовать — ходила в секцию ИЗО. И вот моя знакомая, работавшая в Доме моделей, сказала, что им в издательскую группу требуются художники. Я отправилась к ним со своими рисунками, и меня приняли на работу. Так я начала работать в Доме моделей. Это был 1958 год.

В первой половине дня Боря с бабушкой ходили гулять в садик. Там Боря регулярно играл с соседскими девочками. Как-то раз он пообещал им вернуться на детскую площадку после обеда. Но бабушка строго сказала, что после обеда он никуда не придет. Уже дома Боря очень рассердился и сделал выговор бабе Кате: «Как ты могла сказать, что я не приду! Кто здесь хозяин, я или ты?» У Бореньки не было никакого сомнения, что он хозяин в доме.

В пять лет мы начали учить Борю музыке. В гостиной у родителей Бориса стояло пианино, и к нам еженедельно приходил учитель, который давал Бореньке частные уроки. За один год они прошли трехлетнюю программу. Учитель сказал, что мальчик у нас очень способный. Но, как только мы переехали в другую квартиру, возможности играть на пианино не стало — просто-напросто не было инструмента. Я просила друзей-музыкантов помочь приобрести недорогое пианино, но они меня отговаривали. «Ты видишь, сколько наши дети занимаются? — говорили они. — Ты хочешь из него профессионала сделать? Зачем ему учиться играть на рояле? Чтобы затем поражать девочек фокстротом? Перебьется». Так пианино у нас и не появилось. А может быть, Борис Гребенщиков сейчас бы симфонии писал.

Я рисовала модели с манекенщиц. Их одевали в образцы одежды, мы зарисовывали, нужно было сделать всего два наброска в день, это было плевым делом. Большая часть рабочего дня была свободной. Я сидела в творческом кабинете вместе с коллегами, мы беседовали, читали книги, листали французские журналы. Работа была очень веселой, но со строгим расписанием. Необходимо было к восьми утра ехать с Московского проспекта на Невский и до пяти часов вечера строго находиться на рабочем месте.

Абсолютно неожиданно для меня Боря в пять лет начал читать. Еще раньше он просто рисовал буквы. Я думала, он меня разыгрывает своим чтением. Но когда, читая про себя, он рассмеялся, я поняла, что все по-настоящему. Мама показала Боре, как читать, а дальше он самостоятельно научился.

«Алые паруса» Грина произвели на Борю огромное впечатление. Красота поступка героя запала ему в душу. Прочитав книгу, он весь сиял.

По телевизору Боре нравились фильмы про военных и про войну. Он начал писать с обложек воображаемых книг. У меня многие эти каракули сохранились. «Подвиг летчика» — писал Боря на одной стороне листа. На другой подписывал: «Цена 1 рубль». Откуда он брал эти идеи, я не знаю.

Собираясь гулять вместе с кузиной Танечкой, Боря брал с собой автомат и метелку. Таня сердилась и приговаривала: «Или ты дворник, или военный». «Я военный дворник!» — отвечал ей Боренька.

Как-то на столе я увидела письмо в конверте. На нем Бориной рукой было написано: «Москва. Кремль. Хрущеву». Я испугалась. Поспешно открыла конверт и прочитала: «Дорогой Никита Сергеевич! Я все про вас знаю. Я знаю, что будет совещание на высшем уровне. Давайте переписываться». Ни подписи, ни обратного адреса Боря не поставил, это меня успокоило. Как раз тогда должно было состояться парижское совещание на высшем уровне, но Хрущев его отменил.

***

На следующее лето, когда Боре было шесть лет, мы начали снимать дачу в Белоострове. Неподалеку от нашего дома располагалась военная часть. Как-то раз мы увидели военных на поляне. Боря пришел в такой восторг! Он помчался к ним, стал им петь и танцевать. Молодые ребята от души радовались такому развлечению, а командир части сказал сыну, что, когда он вырастет, может прийти к ним.

У Бориса в это же время была командировка на Северный полюс, со специальным заданием, связанным с эксплуатацией советских подводных лодок. Когда он вернулся, то сразу же поехал на дачу. Боренька издалека увидел отца, приближающегося к дому, и закричал:

«Миленький, любименький, как долго я тебя ждал. Сладкий мой!» Мы с бабушкой очень удивились, так как никогда не замечали за Борей подобных приливов нежности. Он побежал к отцу навстречу. Как оказалось, Борис просто-напросто нес в руках арбуз. Именно на арбуз так импульсивно отреагировал Боря...