Мой сводный грех

— Мы должны остановиться прямо сейчас. Оборвать всё это в самом начале. Нам нельзя больше видеться, нельзя говорить друг с другом. Нам нельзя целоваться, потому что иначе всё накроется… У меня не стальная выдержка, я не сдержусь, а ты ведь знаешь, что бывает, когда взрослые мальчики возбуждаются? У тебя ведь уже было? С твоим хахалем, который вечно звонит тебе и спрашивает, во что ты одета? — в голосе Дэна проскальзывают ревность и отвращение, а я отрицательно мотаю головой, и он громко рычит. — Ну зачем ты мне это сказала? Зачем? Ты должна была обмануть меня… Должна была послать к чёрту! Оттолкнуть! Зачем позволила попробовать запретный плод.

— Дэн… — мой голос срывается на хрип.

— Садись в машину… Я отвезу тебя домой и уйду из твоей жизни навсегда.

— Тебе некуда идти… Дэн, пожалуйста!

— Садись, говорю в машину! Больше не спорь со мной. Ты должна понимать одну горькую правду — это не любовь, детка, это просто животное влечение… И если я возьму тебя, а потом брошу, то ты дико возненавидишь меня, так лучше сделай это сейчас, пока я не лишил девственности собственную сестру, потому что после секса такие порывы заканчиваются пустотой. Ты мне не нужна! Я просто тебя хочу!

Его слова срываются, а каждое из них причиняет моему сердцу нестерпимую боль. Сурово, но хотя бы правда. Не стал обещать любовь до гроба и то, что мы со всем справимся — просто сбежим от стыда и позора, скроемся от родителей и друзей и будем жить друг другом…

Нет…

Мы не Ромео и Джульетта…

А если и они, то финал нас ждёт точно не счастливый…

Денис прав…

Это просто плотское желание, утолив которое мы возненавидим не только друг друга, но в первую очередь самих себя. Вот только от этой мысли ни черта не легче, потому что я не просто хочу его в постели… Я хочу его себе и навсегда… А он меня — нет.

Глава 9

POV Дэн

«Мой».

Она сказала – МОЙ!

На спидометре – сто восемьдесят, мой пульс отбивает точно такую же скорость. Все эти чертовы дни, что она находилась рядом, её обуревали точно такие же желания, что и меня. Просто так не сходят с ума, просто так не льнут всем телом и всей душой к тому, кого трогать нельзя.

Мой.

Я снова приоткрываю окно, прикуриваю на ходу и плавно веду машину. До нашего коттеджного поселка ещё ехать и ехать, и за это время я надеюсь, что сердце приостановит свой разбег. Хотя присутствие Алёны этому точно не способствует.

Она сидит в глубине пассажирского кресла тихо, как мышка, смотрит вперёд, упорно – только вперёд, - чтобы не встречаться случайно со мной глазами в зеркале заднего вида, или напрямую.

Мы оба боимся этого, оба избегаем слов и действий. Никто не знает, что может рвануть чеку у этой огромной гранаты под названием запретное чувство, взаимное притяжение. Никто. Я – тем более.

В моей голове прямо сейчас каша, вата, всё смешалось, но руки всё еще чувствуют вес её гибкого, хрупкого, податливого тела, а на губах, несмотря на сигаретный дым, - вкус её губ. Он отдает малиной с мятой, и этот вкус кажется мне самым роскошным, самым очешуительным, какой я только мог встретить в своей жизни.

Почему судьба так жестока? Почему? Неужели мы заслужили такой несправедливой вещи, как эта? За какие грехи?

Сигарета тлеет противным привкусом, но я боюсь избавиться от неё, ведь тогда мои руки и губы снова будут свободными, а та, к кому они тянутся, находится рядом. Если прислушаться, то можно услышать, как стучит её сердце, и наш асинхронный перестук сердец становится самым, мать его, удушающим звуком на всей Земле.

Я слышу, как вибрирует мой сотовый, и даже знаю, кто на проводе. Но не готов к разговору. Не готов ни к чему. Если я сейчас начну говорить о делах, то точно провалюсь, не запомнив и той маленькой толики, что выдаст мне Костян. Думаю, он всё прекрасно понял по моему мрачному виду по отношению к Алёне и не будет вмешиваться в этот странный, пугающий вечер, когда ночь должна была бы обнажить нас.

В прямом или переносном смысле…

Мой…

Зачем она это сказала? Лучше бы молчала, и тогда я бы мучился этим один. Вдвоём нести эту ношу будет просто невыносимо.

Хотя… о чём я говорю?

Не один – у Алёны есть этот придурок, неизвестный Макс.

От мысли о нём у меня пальцы сжимаются на оплётке руля так сильно, что я ощущаю каждую выпуклость кожаных ремешков. Я жалею, что руль не отделан лезвиями – тогда бы физическая боль легко заглушила душевную, и я мог бы смотреть вперёд, на чёрную дорогу в обрамлении жёлтых высоких фонарей спокойным, ясным взглядом.

Мой…

Мысли путаются нереально. Я запрокидываю голову назад, и протяжно выдыхаю, будто бы это поможет вытолкнуть из груди воспоминания о ней в моих руках, аромат её духов и всю мою чертову вовлечённость.

Нет, детка, я не твой. Ты и сама прекрасно понимаешь это.

Со мной всё было нормально всю мою жизнь, несмотря на все перипетии, в которые пришлось угодить. И сейчас тоже будет нормально. Я как-нибудь справлюсь, не впервой вытаскивать себя из болота.