Мой сводный чёрт

И тут же Олег Леонидович размахнулся и дал оплеуху Роме. Такую сильную, что тот покачнулся. Я рот прикрыла и заплакала, увидев на лице парня красный след.

— Олег! Ты с ума сошёл? — мама шагнула вперёд, загораживая собой Рому, когда увидела, что Олег Николаевич снова руку для удара занёс.

— Отойди, Света! Мало я порол этого щенка! Распоясался, — мужчина вперёд рвался, явно желая ещё пару раз ударить Рому.

А у меня от ужаса колени подкосились. Я к стенке привалилась, рукой рот прикрыв и беззвучно рыдая.

— Чертаков! — вскрикнула мама, ладошками ударяя в грудь мужчины. — Ты из ума выжил? Он ещё ребёнок! Болезненно переживающий потерю матери! Прекрати немедленно!

Этот крик отразился от стен подъезда. Мужчина моргнул. Руки в кулаки сжал и тут же разжал. Перевёл взгляд с лица мой мамы на Рому и обратно на женщину. Выдохнул, прикрыв глаза.

— Извинись перед Светланой, Роман, — прохрипел мужчина.

— Пошёл ты в задницу, — Рома тряхнул головой, пальцами провёл по нижней губе, которую разбил ему Олег Леонидович.

— Не стоит, — одновременно с ним возразила мама.

— Я не позволю тебе, щенок, оскорблять мою женщину, — снова начал заводиться мужчина, порываясь шагнуть вперёд.

— Значит так, Чертаков, — строго прикрикнула мама, тесня Олега Леонидовича к двери, — либо ты сейчас успокаиваешься и мы едем в ресторан, либо ты уходишь и больше не возвращаешься.

После этих слов мужчина остыл. Выдохнул. Кивнул. И молча стал спускаться по лестнице. А я метнулась к Роме. Застыла перед ним, дрожащую руку подняла и по красной щеке парня провела самыми кончиками. Он дёрнулся и головой мотнул.

— Больно? Прости меня… Прости, — зашептала заполошно, продолжая плакать, будто вся боль от этого парня мне передалась.

— Чего рыдаешь? — голос парня был грубым и совсем не вязался с потерянным взглядом.

И пальцами, что, дрогнув, быстро провели по моей щеке. Рома руку быстро убрал, за спину спрятал.

Я не нашла что ответить, только быстро стёрла слёзы.

— Нужно что-то холодное приложить. Лёд. И тут кровь, — я пальцами провела по его губы.

— Что ты творишь? — рыкнул зло, перехватив мою ладошку.

— Кровь нужно стереть, — тихо ответила, снова начиная плакать, смотря на его красную щёку.

— Не нужна мне твоя жалость, — процедил сквозь зубы. — Прекрати рыдать.

— Рома, я лёд принесла, — мама вышла из квартиры с полотенцем в руках. — Приложи.

Парень даже бровью не повёл. Только презрительный взгляд на маму кинул исподлобья. Я молча забрала у родительницы кусок мяса, завёрнутый в полотенце, и шагнула к Роме.

— Я пойду с Олегом поговорю, — тихо сказала мама. — Будем вас ждать.

Протянула руку и с осторожностью приложила к щеке Ромы.

— Хватить, — парень схватил меня за плечи и встряхнул. — Засунь свою жалость… — запнулся, наткнувшись на мой взгляд, — куда подальше.

— Я не жалею тебя, — голос, вопреки словам плаксивый. — Нужно приложить лёд, чтобы синяка не было.

— Без сопливых нытиков знаю, — Рома вырвал из моих рук замороженное мясо в полотенце. — Беги, догоняй счастливую семейку.

— Ром… Не нужно так, — я покачала головой.

— А как нужно? А? Как? — навис надо мной, с силой сжимая челюсти и тяжело дыша. — Играть с вами счастливую семейку? Радоваться новой мамочке и сестричке? Так нужно, Полина? Да?

— Нет, — я замотала головой, глотая слёзы.

— Пошли вы к чёрту, — парень швырнул полотенце на пол подъезда и сбежал по ступеням.

Я услышала, как хлопнула дверь подъезда. Присела на корточки, подняла полотенце и отлетевшее к стене мясо. Занесла в квартиру. Чуть помедлив, взяла телефон, подаренный Олегом Леонидовичем. Стёрла все данные. Положила в коробку, которую не выбросила, и спустилась вниз.

Олег Леонидович стоял возле машины и что-то зло говорил Роме. Парень молчал, засунув руки в карманы джинсов и с непроницаемым лицом слушая его. Мужчина взлохматил волосы Ромы и хлопнул по плечу. Подтолкнул в сторону машины, где сидела моя мама.

— Олег Леонидович, я не могу принять ваш подарок.

— Что? Почему, Полечка.

— Не могу, — пожала плечами и протянула ему коробку. — Это слишком дорого.

— Полина, какие глупости. Мы почти семья.

— А вы всех членов семьи бьёте? — тихо спросила я. — Я тоже щенок, верно, я поняла?

— Полина, — мужчина задохнулся от моей наглости.

— Простите, я плохо себя чувствую. Сегодня я не смогу с вами поехать.

Осторожно положила коробку с телефоном на капот машины и пошла в подъезд.

— Полина! — крикнул мне вслед Олег Леонидович, но я забежала в подъезд, не имея сил и желания с ним разговаривать.

Рома был неправ, да. Он нахамил. Но он точно не заслужил, чтобы его были по лицу. С такой силой, что губа лопнула, а завтра обязательно расцветёт на щеке синяк. Впервые я увидела маминого мужчину таким. Злым. Яростным. И он меня сильно напугал. Неужели мама снова наступила на те же грабли? Неужели снова будет терпеть домашнего тирана?

Когда открывала входную дверь, за спиной вновь знакомый голос зазвучал:

— Благородный порыв, Полина?

Я обернулась к парню, вновь замирая под взглядом тёмных глаз. Тяжёлым. Будто пригвождающим к полу. Будто рассматривающим любопытную букашку под микроскопом.