Мои странные мысли

Из-за новых людей, которые развешивали сушиться свое белье на веревках, протянутых над улицами, и превратили таким образом весь район в одну большую прачечную, Мевлюту казалось, что он здесь чужой. Никогда на Тарлабаши не было так много торговых тележек, но ему не нравились новые уличные торговцы. Он также подозревал, что гангстерского вида типы – его так называемые арендодатели (которые менялись каждые пять или шесть лет) – могут внезапно исчезнуть и оставить дом брокерам недвижимости, спекулянтам, застройщикам, торопящимся строить отели, или какой-нибудь другой банде, как это уже кое-где случалось в последние два года. Кроме того, он боялся, что не сможет угнаться за постоянно растущими ценами на аренду. Ранее никем не замечаемый район внезапно стал точкой притяжения для всех печалей Стамбула. В двух домах от него, в квартире на втором этаже, поселилась одна иранская семья, снявшая квартиру на время, чтобы дождаться от консульства визы, которая позволила бы ей эмигрировать в Америку. Когда в ночь землетрясения три года назад все в панике выбегали на улицы, Мевлют был изумлен, узнав, что в той крохотной квартирке живут почти двадцать человек. Но сейчас он уже начал привыкать к мысли, что Тарлабаши является просто временной стоянкой на пути долгих странствий.

Куда ему можно было уехать? Он много думал об этом, иногда размышляя логически, иногда просто мечтая. Если он снимет жилье в районе Садуллах-бея в Кадырге, он будет ближе к Февзие. Захочет ли Самиха жить в таком месте? Все равно его туда никто не звал. Кроме того, аренда там слишком дорогая и это место слишком далеко расположено от его работы в клубе на Меджидиекёе. Он начал думать о месте поближе к работе. Идеальным решением, конечно, был бы дом на Кюльтепе, где он провел детство с отцом. Поначалу он думал попросить Сулеймана помочь ему выселить нынешних нанимателей, чтобы он мог вернуться туда сам. Время от времени он представлял себе, как они живут там с Самихой.

Как раз в это время произошло событие, которое так обрадовало Мевлюта, что он решился повидаться с Самихой вновь. Все случилось на организованном ассоциацией футбольном матче между командами из различных деревень.

Ребенком Мевлют играл в футбол от случая к случаю – игра ему никогда особо не нравилась. К тому же он не умел хорошо играть. Когда он бил по мячу, тот редко летел туда, куда хотелось пареньку, и в свою команду Мевлюта никто не брал. В ранние годы в Стамбуле у него никогда не было времени, желания или лишних ботинок, чтобы присоединиться к тем, кто гонял в футбол на улицах и пустырях. По телевизору Мевлют смотрел матчи только потому, что все делали это. Так что когда он пришел посмотреть финал турнира ассоциации мигрантов, который Коркут считал крайне важным для объединения всех деревень, то появился только потому, что знал – там соберутся все.

Места для зрителей были на противоположных сторонах огражденного проволокой игрового поля. Мевлют выбрал место подальше от остальных зрителей и тихо сидел, наблюдая за игрой.

Матч был между деревнями Гюмюш-Дере и Чифте-Каваклар. Более молодая команда из Чифте-Каваклара подошла к игре очень серьезно. Не важно, что некоторые из игроков были в костюмных брюках, но, по крайней мере, все надели одинаковые футболки. Б'oльшая часть команды из Гюмюш-Дере состояла из взрослых мужчин, бегающих в обычной удобной домашней одежде. Мевлют узнал мускулистого, толстопузого бывшего продавца йогурта из поколения его отца (каждый раз, когда тот бил по мячу, зрители смеялись и аплодировали) и его сына, который, казалось, вознамерился показать все свое мастерство; Мевлют встречал его раньше – они сталкивались, продавая йогурт на Дуттепе, а также на всех свадьбах, на которых присутствовал Мевлют. Тридцать пять лет назад сын этого человека тоже приехал в Стамбул продавать йогурт и продолжать учебу (он окончил среднюю школу). Теперь у него было два маленьких фургона, на которых он развозил оливки и сыр по бакалейным магазинам, а также два сына и две дочери (дети аплодировали отцу с трибуны), жена с крашеными волосами под платком, которая выбежала посреди матча на поле, чтобы дать мужу салфетку вытереть пот со лба, и еще, как заметил Мевлют после окончания матча, автомобиль «мурат» последней модели, в который поместились все шестеро.

Мевлют быстро понял, почему поля с искусственной травой выросли по всему городу, появляясь на каждом пустыре, парковке или незанятом куске земли. Многие стамбульцы на футболе просто помешались. К тому же зрителям нравилось представлять, что они смотрят как бы настоящий футбольный матч, вроде тех, что показывают по телевизору. Когда игрок совершал нарушение, болельщики орали судье: «Гнать его с поля!» или «Пенальти!». Толпа могла одобрительно реветь и обниматься при каждом голе, а забившая команда изображала длительную праздничную пантомиму. Всю игру зрители декламировали речовки и выкрикивали имена своих любимцев.