Мои собаки

Но через секунду наша посудина наполнилась до краев и медленно пошла ко дну. Мы с Дымом очутились в воде, но не потеряли присутствия духа: я, по-лягушачьи дрыгая ногами, удерживал байдарку на плаву, а Дым сноровисто, словно буксир, тащил ее за веревку к берегу, при этом так колошматил лапами, что из-за брызг я совершенно не видел, куда мы плывем; полагался только на ориентировку и находчивость моего капитана.

Я надеялся, что судьба хотя бы пошлет нам достойное прибежище, что-нибудь вроде пляжа с золотым песком и тентом, и киоском прохладительных напитков, а мы уткнулись в какую-то топь с липкой тиной, из которой непрестанно возникали зеленые пузыри. Прямо на глазах пузыри надувались и шумно лопались, испуская неприятный запах. Повсюду из топи торчал остролист, колкий, словно колючая проволока.

Само собой, мы исцарапались и извозились в тине по уши, и все промокло насквозь, но главное, мы сохранили наше плавсредство.

Отдышавшись, мы с Дымом попытались втащить байдарку на более твердый грунт, но не тут-то было — вещи, полные воды, точно груда кирпичей, превратили нашу лодку в неподъемную тяжесть. Пришлось вначале вытаскивать вещи и относить их на возвышение в нескольких шагах.

Когда все перенесли (Дым приволок свою разорванную жилетку и мою рубашку, из которой я делал тент над «капитанском мостике»), обнаружилось, что исчезли мои кеды, котелок и несколько пакетов с крупой. Похоже, в суматохе, мы не заметили, как они утонули.

Но эти потери показались не такими уж страшными, после того, как я вытащил байдарку и перевернул ее. Днище имело плачевный вид — все в шрамах и вдоль «шкуры» зияла рваная полоса. Я стал перебирать в памяти весь маршрут: стремнину в начале пути, водовороты и перекат, но так и не понял, где мы могли пропороться. Нигде не садились на мель, ни разу не чувствовали удара о топляк или сваю. Приглядевшись к полосе, я заметил, что ее края всюду висят клочьями, а в одном месте настолько ровные, что, казалось, их делали по линейке. Стало очевидным — надрез сделан ножом.

— Но кто? — обратился я к Дыму.

Он хмыкнул и посмотрел на меня, как на дуралея. Ему-то давно было ясно — тот, кто поразбойничал на стоянке, тот и порезал байдарку.

Спустя некоторое время, выяснилось, что мы очутились на крохотном возвышении посреди болотистой низины, где не было ни одного сухого дерева — сплошной трухлявый кустарник. Но даже если бы мы и нашли сушняк, все равно разжечь костер не смогли бы — у нас намокли спички! Как высушить палатку, спальник и одежду, я совершенно не представлял. А между тем, уже смеркалось, уже веяло вечерней прохладой и от жилья мы уплыли слишком далеко.

Но самым неприятным оказалось то, что мы попали в настоящий комариный рай. Как только ступили на тот островок суши, к нам устремились тысячи кровопийц.

— Да, Дымок, — вздохнул я. — Мы попали в затруднительное положение, нам предстоит нешуточная борьба за выживание.

Конец первой части

ЧАСТЬ ВТОРАЯ МОЙ КАПИТАН или ВПЕРЕД, ДРУЖИЩЕ!

Глава семнадцатая. Привидения и Черти

Каждый знает, что крушения на воде довольно неприятная штука. Во-первых, они всегда застают нас врасплох. Во-вторых, никогда не знаешь, чем они закончатся. И в-третьих, в происшествиях такого рода люди, как правило, впадают в панику и от этого совершают одну глупость за другой.

Мы с Дымом не раз попадали во всякие переделки и тем, кто отправляется в поход, можем дать немало советов — не таких всемирных, как советы Никитича, но все же полезных. Главный из них — никогда, ни при каких обстоятельствах не паниковать. Не дать страху победить себя. Большинство несчастных случаев на воде не от обстоятельств, а именно от страха.

Не скрою, после крушения я приуныл; поеживаясь от мокрой одежды, прилипшей к телу, отбиваясь от комаров, мрачно осматривал наши вещи и не знал за что браться. В противовес мне, неутомимый Дым развил бурную деятельность: растянул на земле палатку, чтобы она просохла, где-то все-таки отыскал более-менее сухие ветки, сложил их пирамидкой и, бросив на меня суровый капитанский взгляд, гавкнул — Поджигай, чего медлишь?!

Он не знал, что от спичек осталась одна кашица. И все от того, что я дал маху. Обычно в путешествиях я всегда делал НЗ (неприкосновенный запас) — в целлофановый пакет прятал спички, соль и чай, а в тот раз сплоховал и был наказан за беспечность.

Но Дым заразил меня своей активностью, я тоже зашевелился. Прежде всего вспомнил, что спички можно восстановить. Для этого надо снова приклеить раскисшую серу и сунуть спички в шерсть. Шерсти, понятно, у нас имелось в изобилии — у Дыма, но он тоже был мокрый, хоть выжми. И все же за его ушами нашлись сухие места, в них я и засунул спички, а вместе с ними и «чиркалку» — шероховатую полоску от коробка. И наказал своему другу сидеть смирно.