Мой Щенок

— Знаешь, я предпочитаю кофе с молоком, а не молоко с кофе, — я вылила порцию гадости в раковину и принялась готовить сама. Я недавно начала позволять Вину оказывать помощь в приготовлении еды, в попытке переломить свои инстинкты и продемонстрировать доверие. Разумеется, ненавязчиво контролируя процесс от и до. Кулинар из моего ученика отказался не лучше, чем из меня.

— Прости, — огорчился Ирвин, — никак не могу запомнить пропорции. Сто лет кофе не варил.

— А сколько лет практики у тебя было до столетнего перерыва? — невинным тоном поинтересовалась я, но вампир не поддался на провокацию, ответив мне мгновенно вспыхнувшей улыбкой:

— Немного. Но уже не посадят.

— Если налью или совращу? — я поддержала игру, позволив обернуть ситуацию в шутку. Во мне тлела слабая надежда, что рано или поздно Вин расслабится и начнет говорить сам.

— В обоих случаях.

Несколько минут мы провели в молчании, пытаясь справиться каждый со своим испытанием. У меня страшно бурчало в животе от голода, и в одном месте зудело от желания съездить к ребятам, выпить, перекинуться парой слов. А Ирвин, судя по всему, пытался совладать с болью, доставшейся ему в качестве подарка за очередную гениально хитрую идею, изобретенную во время тренировки. Удар в живот может быть чертовски занудной вещью, напоминая о себе в течение нескольких суток. Я ощущала, как мой новоиспеченный ученик исподволь проверяет, прощупывает меня. Периодически, во время однозначно учебных ситуаций, вампир прикладывал силы больше, чем требовалось. Или двигался быстрее. Немного. Недостаточно, чтобы упрекнуть его в злом умысле, но превышая нужды тренировки. В эти моменты я копировала привычки Ами, не тормозя себя в точке обозначения. Меня не обижали эти наивные проверки: желание убедиться в профессионализме мастера лично было вполне понятно. Иногда мне казалось, что, возможно, стоило бы устроить настоящую демонстрацию. Но я по-прежнему не была уверена в своей способности обуздать инстинкты.

— Леди, — окликнул он меня, когда я перелила свежую порцию варева из турки в чашку и устроилась за столом, — а почему ты решила охотиться?

Я закатила глаза. Он что думает, что он первый, кто ожидает романтического рассказа о погибших родителях, муже, ребенке, нужное подчеркнуть?

— Я не охочусь, Вин. Я работаю. За деньги. Охотники — это те, кто охоте посвящает всю свою жизнь. Это и их работа, и хобби, и заработок, и досуг. Разумеется, они просят вознаграждение за свои услуги. Но, если люди не могут оплатить работу, охотники выполняют её бесплатно. Правда, в большинстве случаев, люди предпочитают платить. А как тут не заплатить, когда тебя терроризирует кровожадная нечисть? Хочется быть уверенным и в качестве работы, и в скорости её выполнения, а человеческая философия диктует, что лучше всего выполняется работа, за которую хорошо заплатили. Наемники же работать бесплатно не станут.

Ирвин удобнее расположился на стуле, закинув ногу на ногу, и взмахнул длинной узкой ладонью, прерывая мои объяснения.

— Да, это ясно. Я о другом. Мне кажется, люди в качестве жертв гораздо привлекательнее. Во-первых, работать проще. Во-вторых, риска меньше. В-третьих, заказов больше.

— Заказов хватает, и хватит еще надолго, — возразила я, отхлебнув ароматный напиток. — На мой век-то точно. Относительно твоего, конечно, уверенности нет. Риски тоже дело сомнительное. Раз на раз не приходится. Дело не в этом. Убивать вампиров мне нравится гораздо больше, чем людей. Я люблю свою работу. И получаю от нее удовольствие.

Вин скептически хмыкнул. Я оценивающе взглянула на него, пытаясь понять реакцию и одновременно подбирая слова. Сложно объяснить охотничий инстинкт не просто тому, у кого его нет, а тому, на кого он нацелен. Но продолжить не успела.

— Считаешь себя героем? Высшей справедливостью? — насмешка в тоне прозвучала слишком явственно, чтобы я могла её проигнорировать.

— Считаю, что люди должны что-то противопоставлять возникшей опасности, — дернула головой я, ощущая, что начинаю заводиться.

— Ты — профессиональная убийца, — возразил мой ученик, склонив голову набок и задумчиво водя пальцем по краю чашки. — Сама говоришь, что убивать бесплатно не станешь. Не вижу оснований считать себя противодействием. Ты — не справедливость, ты — профессионал. Равнодушный и отстраненный, как хирург, как солдат, как военный журналист. Так почему не люди? Чтобы совесть чище была?

— Ирвин, о чем мы говорим? — потеряв терпение, оборвала его я. — Что именно тебя интересует? Ты планируешь в будущем брать заказы на людей?

— Нет, — равнодушно пожал плечами вампир. — Любопытствую. Хочу понять твои мотивы. Заказов на людей наверняка в десятки раз больше. Отрабатывать их проще. Никогда не поверю, что ты ни разу не убивала человека. Значит, дело в чем-то еще. Серьезно, считаешь себя супергероем? Зачем все так усложнять?

— Пытаюсь сравняться с твоим величием, — выплюнула я, перестав сдерживаться. Ирвин бросил на меня вопросительный взгляд, и я ядовито пояснила. — Вампир, пытающийся найти себе наставника среди людей, — просто квинтэссенция усложнения.