Мой роман, или Разнообразие английской жизни

На механические проэкты Деонарда обращено было особенное внимание. Сквайр, ревностный поборник всякого рода нововведений и улучшении, пригласил инженера осмотреть систему орошения полей, и инженер был поражен простотою средств, которыми устранялось весьма важное техническое затруднение. Ближайшие фермеры называли Деонарда «мистером Ферфильдом» и приглашали его навещать их дома, когда вздумается. Мистер Стирн, встречаясь с ним на большой дороге, прикасался к шляпе и вместе с тем выражал надежду, что «мистер Ферфильд не помнит зла.» Все это были первые и самые сладкие плоды славы; и если Леонарду суждено сделаться великим человеком, то последующие плоды его славы не будут уже иметь такой сладости. Этот-то успех и заставил мистера Дэля принять решительные меры к устройству будущности Леонарда, первый приступ к которым ознаменован был вышеприведенной, давно-задуманной поездкой. В течение последних двух лет мистер Дэль возобновил свои дружеские посещения вдовы и мальчика; с беспредельной надеждой и величайшей боязнию замечал он быстрое развитие ума, выступавшего теперь из среды обыкновенных умов, окружавших его, смелым, ни в чем негармонирующим с ними рельефом.

Был вечер, когда мистер Дэль, возвратясь из путешествия, медленно шел по дороге в казино. Перед уходом из дому, он положил в карман рассуждение Леонарда Ферфильда, удостоенное награды. Он чувствовал, что нельзя было выпустить молодого человека в свет без приготовительной лекции, и намеревался наказать бедную Заслугу тем же самым лавровым венком, который она получила от Аполлона. Впрочем, в этом отношении он крайне нуждался в помощи Риккабокка, или, вернее сказать, он боялся, что если ему не удастся склонить на свою сторону Риккабокка, то философ разрушит все его планы и действия.

Глава XXXI

Из за ветвей померанцевых деревьев долетали нежные звуки до слуха мистера Дэля, в то время, как он медленно поднимался по отлогому косогору, подходившему к самому дому Риккабокка. С каждым шагом они становились для слуха явственнее, нежнее, пленительнее. Мистер Дэль остановился. Он начал вслушиваться, и до него ясно долетели слова Ave Maria. Виоланта пела свой вечерний гимн, и мистер Дэль не тронулся с места, пока голос Виоланты не умолк посреди безмолвия наступившего вечера. Достигнув террасы, мистер Дэль застал все семейство Риккабокка под тентом. Мистрисс Риккабокка что-то вязала. Синьор Риккабокка сидел со сложенными на груди руками; книга, которую он читал перед тем за несколько минут, упала на землю, и черные глаза его были спокойны и задумчивы. Окончив гимнь, Виоланта села на землю между отцом и мачихой; её головка склонилась на колени мачихи, а рука покоилась на колене отца; её взоры с нежностью устремлены были на лицо Риккабокка.

– Добрый вечер, сказал мистер Дэль.

Виоланта тихонько подкралась к мистеру Дэлю и, заставив его наклониться так, что ухо его почти касалось её губок, прошептала:

– Пожалуста, поговорите о чем нибудь с папа, развеселите его. Посмотрите, какой он печальный.

Сказав это, она удалилась от него и, по видимому, занялась поливкою цветов, расставленных вокруг беседки, на самом же деле внимательно смотрела на отца, и при этом в светлых глазках её искрились слезы.

– Что с вами, мой добрый друг? с участием спросил мистер Дэль, положив руку на плечо итальянца. – Мистрисс Риккабокка, вы не должны доводить его до уныния.

– Я обнаружил бы величайшую непризнательность к ней, еслиб решился подтвердить ваши слова, мистер Дэль, сказал бедный итальянец, стараясь выказать все свое уважение к прекрасному полу.

Другая жена, которая ставит себе в упрек, если муж её находится в неприятном расположении духа, отвернулась бы с пренебрежением от такой фразы, скорее вычурной, чем чистосердечной, и, пожалуй, еще вывела бы из этого ссору, но мистрисс Риккабокка взяла протянутую руку мужа со всею нежностью любящей жены и весьма наивно сказала:

– Это происходит оттого, мистер Дэль, что я сама очень скучна; мало того: я очень глупа. И не знаю, почему я не замечала за собой этого недостатка до замужства. – Я очень рада вашему приходу. Вы можете начать какой нибудь ученый разговор, и тогда муж мой забудет о своем….

– О чем же это о своем? спросил Риккабокка с любопытством.

– О своем отечестве. Неужели вы думаете, что я не умею иногда читать ваши мысли?

– Напротив, весьма часто. Только на этот раз вы, верно, не умели прочитать их. Язык прикасается к больному зубу, но самый лучший дантист не узнает этого зуба до тех пор, пока рот не будет открыт. Basta! Нельзя ли вам предложить вина, мистер Дэль? оно у нас самое чистое.

– Благодарю вас. Я лучше выпил бы чаю.

Мистрисс Риккабокка, весьма довольная случаем находиться в своей стихии, немедленно встала и ушла в комнаты приготовить наш национальный напиток. Мистер Дэль занял её стул.

– Так вы опять начинаете унывать? сказал он. – Не стыдно ли вам! По-моему, если есть в мире что нибудь привлекательное, к чему мы должны постоянно стремиться, так это веселое расположение духа.