Мой Рагнарёк

— Спасибо на добром слове. — Величественно кивнул он, внимательно вглядываясь в мое лицо своим единственным глазом — ярко-голубым, как… впрочем, аналогов этого немыслимого оттенка в природе, пожалуй, не существует — разве что на открытках, рекламирующих средиземноморские курорты! Мне показалось, что Один все еще старается понять, не была ли моя лекция об ацтекских богах всего лишь затянувшейся шуткой. Да уж, хороши бы мы были в таком случае, все трое!

Потом Один ушел, и я остался наедине с Марлоном Брандо — то есть, Афиной.

У меня по-прежнему в голове не укладывалось, что загорелый киноактер и прекрасная сероглазая женщина, которую я видел утром — одно и то же существо.

— Тебе мешает мой облик, гость? — Кажется, она читала мои мысли.

— Мешает. — Честно признался я. — Но я переживу.

— Надеюсь, что переживешь, гость: мертвых у нас и без тебя хватает. — Марлон Брандо смотрел на меня с нескрываемым любопытством. — Ты призрак, да? — Неожиданно спросил он.

— Что-то вроде этого. — Я пожал плечами. — Вообще-то, я почти уверен в том, что просто сплю и вижу увлекательный сон о том, как пришел сюда. Но подозреваю, что для тебя все происходит «на самом деле», верно?

— Еще бы! — Удивленно сказал Брандо. — Так значит, тебе снится, что ты пришел сюда, это многое объясняет. Ты странно выглядишь, гость. Не человек, не бог… Но и на тень, удравшую от моего гостеприимного дядюшки Аида, ты тоже не слишком похож.

— Надеюсь! — Улыбнулся я.

— Ты больше ничего о себе не расскажешь? — Без особой надежды спросил мой собеседник.

— Да мне и рассказывать особенно нечего, если разобраться. — Я пожал плечами и извиняющимся тоном добавил:

— Я же сплю. А что может рассказать о себе спящий?

— О, в отличие от того, кто бодрствует, спящий может рассказать о себе все. — Задумчиво протянул Брандо. — Спящего можно читать, как книгу, но ты — книга, написанная на неведомом мне языке… Впрочем, если не хочешь говорить о себе, я не стану тебя неволить.

— А можно, я сам буду задавать вопросы? Честно говоря, мне ужасно интересно: что за тени шастают по твоему дому? Мне показалось, что они охраняют тебя, но меня они пропустили.

— Если бы только тебя! — Мрачно откликнулся он. — Это мои Стражи.

Когда-то они были рисунками — просто изображениями живых существ, умелыми и не очень. В свое время мне удалось подарить им что-то вроде жизни — в обмен на верную службу. До тех пор, пока к нам не повадились эти незнакомые боги, мои Стражи были безупречными охранниками. Но теперь они почти бесполезны.

Такие же Стражи охраняют все наши амбы, и ни одному из них не удалось не только задержать убийцу, но даже предупредить о нем своих хозяев…

— А игрушки? — С любопытством спросил я. — Эти славные смешные существа — откуда они взялись?

— Это Любимцы. — Улыбнулся мой собеседник. — Они действительно просто плюшевые игрушки. В прежние счастливые времена, когда люди перестали беспокоить нас своими молитвами, поскольку уже не верили в наше существование, а день Последней Битвы еще не был определен, и казалось, что он никогда не наступит, у нас появилось много свободного времени. Даже слишком много: вся наша жизнь была одним затянувшимся вялотекущим праздником. Мы любили наведываться в города, населенные людьми, поскольку людям иногда удавалось придумать на редкость хорошие развлечения.

Вообще-то странно, если учесть, сколь короток их век: чтобы тратить столько времени на развлечения, нужно искренне верить в собственное бессмертие! Мы полюбили их кинофильмы, музыку и летательные аппараты — правда, не все, а только самые первые: в них была какая-то странная магия, на смену которой потом пришло обыкновенное техническое совершенство… И еще нас очаровали человеческие игрушки. Я до сих пор удивляюсь, что люди делали их для своих детей: детям не так уж нужны подобные вещи! У детей не слишком много свободного времени и еще меньше нерастраченной нежности, которую некому подарить… Иногда мы привозили эти игрушки к себе, со временем у каждого из нас собралась большая компания собственных Любимцев… А потом они начали оживать. Мы ничего не предпринимали, чтобы вдохнуть в них жизнь, все произошло само собой. Там, где обитают боги, все время творятся чудеса, даже если мы не прикладываем никаких усилий для того, чтобы они происходили. Во всяком случае, так было раньше… В общем, наши Любимцы стали вполне живыми. Они ходят, едят и растут, понимают все, что им скажешь и любят нас бесконечно, поскольку чувствуют, что обязаны нам жизнью. В войне они нам не помощники, конечно, но некоторые из их достаточно разумны и деловиты, чтобы вести хозяйство, а некоторые ведут себя, как дети: только бегают и шалят…

— Как эта замечательная ушастая собака, да? — Улыбнулся я.

— Ты ее видел, когда шел сюда? — Настороженно спросил Брандо. — Странно: вообще-то Любимчики боятся чужих…

— Я видел твоего пса раньше. — Честно сказал я. — Его и всех остальных Любимцев, и тебя, и Одина, и всех остальных. Только в моем сне у тебя часто было совсем другое лицо — лицо женщины. Думаю, оно и есть настоящее…