Мой Рагнарёк

– Брандо уже второй раз назвал этого парня Одином, так что я угадал, к сожалению! – Шепнул я Джинну. – Что ж, ничего не попишешь! Но от кого им потребовалось защищаться, хотел бы я знать? От меня, вроде, еще рано – особенно, если учесть, что мы идем в другую сторону… И, между прочим, Один назвал Марлона Брандо Палладой, а потом – Афиной. Неужели это сама Афина Паллада, собственной персоной? И если я все правильно понял, она просто изменила внешность… В таком случае, у этой мудрой – если, конечно, верить мифам! – богини на редкость банальный вкус! Почему именно Марлон Брандо? На ее месте я бы… – Джинн укоризненно на меня покосился. Можно было подумать, что мы сидим в кинотеатре, и я не даю ему спокойно посмотреть фильм.

В общем, я устыдился и заткнулся. Оно и к лучшему: события на экране телевизора были гораздо увлекательнее моего монолога.

Во-первых, там появилось еще одно действующее лицо. Сначала я никак не мог понять, что это за существо. Оно было определенно похоже на очень большую собаку, но я никогда в жизни не видел, чтобы у взрослой собаки была такая непропорционально огромная голова, толстые, как у щенка лапы и подметающие землю уши. Потом я понял, в чем дело, и изумился – уже в который раз за этот вечер! Это была игрушечная собака.

Здоровенный плюшевый пес, который, тем не менее, вел себя как самый настоящий живой домашний любимец: он крутился под ногами, пытался водрузить свои комичные толстые лапы на плечи Одина и восторженно повизгивал.

– Оставь меня в покое, волчий корм! – Сурово проворчал Один. – Еще, чего доброго, перемажешься моей кровью – кто ведает, во что ты тогда превратишься! Хватит с нас и тех чудовищ, которыми населил мир безумец Лодур…

– А может быть, это пойдет ему на пользу? – Рассеянно осведомился Марлон Брандо (у меня пока в голове не укладывалось, что его тело – всего лишь вечерний туалет Афины Паллады).

– Может быть. – Хмуро согласился Один. – Впрочем, этому отродью ничто не поможет стать настоящим зверем… Знаешь, Паллада, я бы не отказался от хорошего ужина – желательно, в твоей компании. У меня был трудный день.

– Мне как раз очень хотелось спросить, где ты пропадал. – Кивнул Марлон Брандо, слегка пригибаясь, чтобы войти в древнее строение. Один последовал за ним, согнувшись чуть ли не вдвое. Внутри помещения было гораздо светлее: здесь горели немногочисленные, но яркие факелы. Я увидел неровные каменные ступеньки, ведущие вниз: судя по всему, маленький храм был не жильем, а чем-то вроде холла – всего лишь входом в просторное подземелье. Мои новые знакомцы торопливо спускались вниз, игрушечный пес вприпрыжку следовал за ними, отчаянно мотая здоровенными ушами.

– Я вызвал сюда всех своих валькирий, – на ходу говорил Один, – потом за полдня облетел с ними все амбы. Убеждал твоих многочисленных родичей, что теперь они нуждаются в хорошей охране. В конце концов, все согласились с моими доводами: смерть Диониса и Афродиты сделала их более сговорчивыми. Да и Арес мне здорово помог: он не постыдился рассказать остальным, что мои воительницы спасли его шкуру.

У него все задатки благородного мужа: он даже готов говорить правду, когда это может принести пользу его друзьям… Только у твоего отца хватило мудрости не вступать со мной в бессмысленные пререкания. Зевс сразу же согласился впустить в свой дом восьмерых валькирий. Даже поблагодарил меня за помощь, в отличие от некоторых…

– Скорее всего, он просто надеется весело провести в их объятиях несколько ближайших ночей! – Фыркнул Марлон Брандо.

– Ну, пусть надеется. – Снисходительно хмыкнул Один. – До сих пор это не удавалось никому, даже мне!

– А ты пробовал? – Не без ехидства спросил Брандо.

– А как ты думаешь! – Расхохотался Один. – Но они обладают удивительным даром ускользать из объятий…

– Так где-то там еще и Зевс сидит! – Растерянно сказал я Джинну. – Шарахнет он меня молнией по темечку, чует мое сердце!

– Какое тебе дело до его молний, Владыка? – Равнодушно откликнулся Джинн.

– Ну да, конечно… Все не могу привыкнуть к мысли, что я такой крутой парень! – Фыркнул я и снова уставился на экран. В течение нескольких минут мне пришлось наблюдать, как Один моет руки. У меня сердце кровью обливалось: эти, с позволения сказать, "боги" не имели ни малейшего представления о хорошей сантехнике, и вообще о сантехнике, как таковой.

Вместо душа (или хотя бы умывальника) бедняге Одину пришлось довольствоваться примитивным тазиком – правда, за обладание этим сосудом любой антиквар охотно заложил бы душу дьяволу! Какое-то невероятное существо поливало ему на руки из кувшина. Приглядевшись, я понял, что это был каким-то чудом оживший игрушечный ежик гигантских размеров, с трогательными коротенькими лапками. В отличие от плюшевого пса, которого я уже видел раньше, ежик вел себя не как избалованный домашний зверек, а как настоящий денщик: он ловко орудовал кувшином и полотенцем и даже что-то ворчал себе под нос – я не разобрал, что именно.