Мой профессор

Я отвечаю ему, а затем изо всех сил стараюсь не перевести взгляд на профессора Барклая.

Мистер Бэнкс хмурится и смотрит на своего партнера.

— Ты все еще был там, не так ли? Вы знали друг друга? — он снова поворачивается ко мне. — Вы посещали его курсы?

— Нет.

Держу это слово наготове. Оно выстреливает так быстро и решительно, что я не оставляю профессору Барклаю возможности возразить.

Густые каштановые брови мистера Бэнкса в замешательстве хмурятся.

— Это странно… учитывая вашу специальность.

Я пожимаю плечами и смотрю в окно.

— Это большой кампус.

— Даже если мы и пересекались, я не могу уследить за всеми своими студентами, — добавляет профессор Барклай.

Это заявление ранит, и мне приходится напоминать себе, что это ложь. Он действительно помнит меня и доказал это вчера в лифте. Просто подтверждает мою историю. Не позволяй этому причинять боль.

— Чтобы студент действительно выделялся, нужно что-то по-настоящему запоминающееся.

Его слова звучат до жути знакомо… и тут мой мозг складывает два и два. Это достаточно легко сделать. Наш последний разговор в Дартмуте отпечатался в моей памяти.

Волосы встают дыбом, и не успеваю я опомниться, как говорю:

— А что должен сделать студент, чтобы привлечь ваше внимание? Склониться к вашим ногам?

Воздух в машине вдруг словно искрит электричеством, когда профессор Барклай медленно поворачивается и смотрит на меня через плечо.

Я и забыла, какими голубыми могут быть его глаза. Ледниково-голубыми. Бесчувственный синий цвет. Разорву-тебя-надвое синими.

Мне едва удается скрыть свой судорожный вздох.

Что я вытворяю, делая такое заявление?

Одна из его темных бровей едва заметно приподнимается, и все же мой взгляд опускается в пол, вся сила мгновенно улетучивается.

Зак неловко смеется и придвигается чуть ближе, как бы пытаясь защитить меня от нашего босса.

— Она просто пошутила.

Мистер Бэнкс смеется.

— Знаешь, она права. Твой комплекс бога дает о себе знать.

Я не произношу больше ни слова до конца поездки, которая, к счастью, оказывается короткой.

Мы подъезжаем к поместью Белл-Хейвен и обнаруживаем, что территория окружена разросшейся живой изгородью. Охранник машет нам рукой, пропуская мимо ржавых кованых ворот. Их замысловатый дизайн устремляется ввысь, и становится ясно, что мастер или команда мастеров приложили немало усилий к созданию этого шедевра. Сокрушаюсь, что за ними так плохо ухаживали все эти годы, а потом напоминаю себе, где нахожусь. Все в этом поместье будет ветшающим, старым и в плохом состоянии. Вот почему мы здесь.

Сразу видно, что участок выделяется среди других в этом районе. Во-первых, он занимает площадь почти в пять акров, значительная часть которой находится на береговой линии и имеет прямой выход к проливу Лонг-Айленд-Саунд. Как только минуем ворота, попадаем в густой лес, который никогда не вырубался, даже когда в начале 1900-х годов велись работы по строительству поместья. Лес — главная причина, по которой дом не был обнаружен до сих пор. Даже используя дроны, было бы невозможно разглядеть дорогу и поместье, спрятанные под кронами деревьев.

Из вчерашнего брифинга в офисе я знаю, что строительство дома близилось к завершению, когда закончилось финансирование. До сих пор сохраняются строительные леса на мансардных окнах, где завершалась работа над резным орнаментом, хотя значительная их часть уже обрушилась. Правая сторона эспланады была расчищена и выровнена, начаты, но так и не завершены работы по рытью котлована для фонтана. Резчики по камню завершали работу над орнаментом наружных стен парадной лестницы, а плотницкие и столярные работы должны были стать одними из последних штрихов.

Даже те работы, которые были завершены, скорее всего, находятся в плачевном состоянии из-за недостроенной крыши, проходящей по центру поместья. Без надлежащего ухода и защиты от непогоды всему нанесен ущерб. Сегодня мы выясним масштабы.

Внедорожник въезжает в просвет между деревьями, и я впервые вижу дом.

Как и другие знаменитые особняки позолоченного века, этот спроектирован и смоделирован в богато украшенном стиле французского Ренессанса. Многие детали заимствованы из знаменитых замков начала XVI века, в частности, крутая скатная крыша, фасад из известняка, симметричные башенки по каждому из четырех углов, арочные входы и окна. Короче говоря, он похож на замок, который должен быть расположен в европейской сельской местности.

Сердце замирает, когда я наклоняюсь ближе и смотрю в окно. Я не обращаю внимания на обломки, оставшиеся строительные леса и поддоны из забытого камня и дерева. Я вижу дом таким, каким он должен быть, и испытываю благоговейный трепет.

Он великолепен.

Мы паркуемся и начинаем разгружаться. Зак протягивает мне руку, когда я пытаюсь выбраться с заднего сиденья. Это рыцарский поступок, от которого мне не хочется отказываться. Я улыбаюсь и благодарю его, стараясь не обращать внимания на то, что профессор Барклай выбирает именно этот момент, чтобы посмотреть на меня.