Мой профессор - волк! [полная]

Ну хоть не «Анастейша» — и на том спасибо! Я медленно кивнула — после того, как мать взяла фамилию Грега, моего американского отчима, я — действительно, Маллори.

— Почему я связана? — голос звучал хрипло и рвано, а горло так саднило, будто я кричала, не останавливаясь, много часов подряд.

— Чтобы не поднялась, пока мы не будем… готовы. Как твоя рана? Болит?

Я машинально кивнула, пытаясь понять, о чем он. «Готовы» к чему?

— Глаза завязаны по той же причине, — предупредил Макмиллан мой следующий вопрос.

— Чтобы… не увидела вас… прежде, чем вы будете готовы?

— Именно.

Почему-то у меня появилось ощущение, что я Красная Шапочка в альтернативной сказке — где волк предпочел спрятаться от внучки полностью, чтобы та не увидела его «большие уши» — вместо того, чтобы разжевывать ей, для чего они нужны.

В принципе, все было достаточно безумно, чтобы так оно и было. Разумеется, если я не умерла и не нахожусь сейчас в маленьком, специально приготовленном для меня персональном аду.

— И когда… вы будете готовы?

Я не знала, просто ли эти двое промолчали, или переглянулись… или еще что-то сделали, но на мой вопрос так никто и не ответил. Его просто проигнорировали.

— Тебе лучше полежать еще немного, Стейси. Я перевяжу тебе одну руку, чтобы ты могла лечь на бок.

— Но… — я невольно напряглась, чувствуя его приближение.

— Тшш… — горячая ладонь накрыла мой лоб, заставляя вздрогнуть, потом погладила по волосам, убирая непослушный локон за ухо. — Попробуй еще поспать. Мы все тебе объясним… позже.

Огладив мочку уха, рука спустилась ниже, водя по щеке костяшками пальцев и вызывая необъяснимый зуд, схожий с мурашками, но более напряженный, более… требовательный. Потом еще ниже — к ране на шее, заклеенной, по всей видимости, пластырем.

— Тони… — второй мужчина покашлял. — Может, позволишь мне?

— Что? С чего бы это?! Эмм… Черт! Да, ты прав… Плохая идея.

Второй мужчина приблизился, отвязал то, что не давало мне поднять руку, и я тут же потянулась к повязке — снять ее.

Мужчина поцокал языком.

— Поверь, ты не хочешь этого делать.

Крепко схватил меня за руку, потянул, заставляя лечь на бок — лицом к ним — и закрепил конец веревки за что-то с другой стороны кровати. Я повернулась следом за рукой, укладываясь на бок.

— Вы не хотите, чтобы я вас видела… чтобы не убивать меня? — я изо всех сил постаралась не дрожать голосом, но у меня не получилось, и вопрос прозвучал довольно жалко.

Мужчина хрипло рассмеялся, но профессор остановил его еле слышным шиканьем.

— Ты угадала, Стейси — меньше знаешь, дольше жить будешь. Так что в твоих же интересах не снимать эту повязку, пока мы тебе не разрешим. А теперь спи. Вернемся примерно через час.

Раздался шорох и меня накрыли чем-то большим и мягким по самые уши.

Заелозили по полу стулья, заскрипела дверь — меня явно собирались оставить в этой комнате одну.

— Профессор… — позвала я все тем же позорно слабым голосом. Почему-то мне страшно не хотелось, чтобы он уходил.

— Что, Стейси?

Я замолчала, внезапно понимая, что сама не знаю, что спросить. Не могу же я просто попросить его остаться?

— Я… должен идти… — пробормотал Макмиллан, снова начиная закрывать дверь.

— Как… как вы меня спасли? — торопливо выпалила первое, что пришло мне в голову. И, даже не видя его, почувствовала, как он напрягся.

С минуту молчал, и я уже подумала, что снова просто прикажет мне «спать», но он все же ответил.

— Очень дорогой ценой, Стейси. Непомерно дорогой.

Я покусала губы.

— Для вас?

Возможно, он тоже ранен? Но почему тогда не в больнице? Почему, черт возьми, я не в больнице?!

— Для нас обоих. Отдыхай. Я расскажу тебе обо всем позже.

Дверь плотно закрылась за ним, и мне вдруг захотелось сделать то, что любят делать волки во время полной луны — задрать голову и как следует, громко и тоскливо повыть.

***

Жадные, торопливые руки хватают меня, разворачивают на спину… беззастенчиво и по-хозяйски шарят по всему телу… задирают майку, пытаясь расстегнуть на спине лифчик…

Почему-то меня это не пугает. Наоборот, мое тело сразу же реагирует, мгновенно отвечает на ласки ускоренным пульсом и рассыпающимися от прикосновений мурашками…

Я все еще в повязке на глазах и все еще связана, но почему-то с руками за головой, хоть я не помню, чтобы ко мне кто-то подходил, чтобы перевязать… Через секунду я решаю, что это неважно, и выгибаюсь, подставляя грудь под поцелуи — надеясь, что мое желание поймут правильно…

О да… именно так! Невидимый мне мужчина — а это, несомненно, мужчина — рычит, рвет расстегнутый лифчик наверх и набрасывается на мою грудь… хватает ртом левый сосок, терзает его, потом отпускает и начинает медленно вылизывать по кругу, заставляя дергаться от каждого прикосновения, словно марионетка на ниточках…

Не в силах сдержать стон, я запрокидываю голову назад и кусаю себя в плечо — почему-то уверенная, что надо вести себя тихо, иначе все кончится…

И оно вдруг кончается.

Неожиданно для самой себя я взрываюсь — содрогаюсь в сильнейшем, сокрушающем оргазме, так и не дождавшись, пока рука, уже задравшая мне юбку, заберется в трусики…

***

— Нельзя! Тебе туда нельзя!

— Пусти, бл*ть!!