Мой профессор - волк! [полная]

Хотя нет, не с косяком — косяк он бросил, причем даже не затушив! Прямо на асфальт рядом со мной и бросил, где эта хрень продолжала обкуривать меня уже снизу.

— Что за… — голос профессора приблизился, превращаясь из эротичного в голос скорой расправы над моей бедной личностью. Голос исключений, криминального дела в полиции, анафемы и справедливого родительского гнева.

Опустившись на колени, я быстро поползла, огибая машину Тайлера и понимая, что сбежать вряд ли получится и что каждым преодоленным метром я лишь усугубляю свое незавидное положение…

Встала и пошла отсюда! — орал мой воспаленный мозг. Спокойно и от бедра, будто ты тут вообще не причем! В конце концов, скунсом воняет, вот пусть скунса и ищут! А я могу еще и направление показать, куда эта вонючка побежала!

Но я знала, что Макмиллан ни за что мне не поверит и даже если и не сможет выгнать, отныне будет знать, что я — не просто такая же, как «все эти потаскушки с тремя извилинами», а гораздо хуже.

Он ведь старомодный, наш шотландец, из консервативной семьи. Он на нюх не переносит никакое «шлюшество», а уж тем более наркотики — помню, как хвалил нравы Викторианской эпохи. Мол, какие раньше женщины были чувственные и вместе с тем скромные… И как мужчины дурели от одной случайно обнаженной лодыжки и готовы были воспевать красоту женских рук или шейки… И так говорил — будто сам жил в ту эпоху! Заслушаешься!

Всегда хотелось после его лекций немедленно пойти и надеть какое-нибудь викторианское платье в пол и помахать каким-нибудь надушенным веером.

Что он будет обо мне думать, если поймает сейчас, страшно было даже представить себе, а потому я упрямо продолжала ползти между машинами — сама не зная, куда и зачем, а он упрямо шел по моему следу, принюхиваясь, будто пес из собачьей дивизии по поиску наркотиков.

Вот, по звукам, он нашел «бычок» Тайлера — остановился, поднял его — я видела это, пригнувшись под одной из машин… шумно вдохнул воздух и тут же чихнул, ругаясь и кашляя.

— Тони! — окликнули вдруг его, и я снова узнала голос нашего тренера.

Совершенно не интересуясь, что именно забыл сказать профессору Росси, я решила использовать эти несколько спасительных минут, чтобы поменять тактику и сбить эту гребаную ищейку «со следа». А сбить ее можно было только одним способом — спрятавшись.

Встав на колени и протянув вверх руку, я подергала ручку дверцы одной из машин, между которыми пряталась — заперто!

Подергала вторую — тоже заперто!

Ругнулась, проползла немного вперед, оказавшись между следующей парой машин, и проверила их. Вот тут-то мне и подфартило! Одна из них — черный внедорожник с тонированными стеклами — оказалась незапертой! Именно на это я и надеялась — у нас на парковке колледжа все было под надзором, все друг друга знали и машины часто не запирали — тем более, что ключи всегда уносили с собой.

Благодаря всех богов, какие только могли услышать, я немного приоткрыла дверцу внедорожника — так чтобы смогла пролезть — опершись коленом о высокую приступку, проскользнула внутрь и тихонько, стараясь не хлопать, закрыла дверь за собой.

В машине было тихо, темно и как-то… глухо. Что неудивительно — богатый кожаный салон просто обязан был глушить звуки. Забившись в уголок и съежившись в позу младенца, я легла на руку и притаилась. Не станет же Макмиллан по чужим тачкам лазить?

Решила, что подожду минут пять — пока профессор не потеряет интерес к поискам хозяина косяка и уедет уже по своим важным делам. Интересно, куда это он собрался на все выходные? И как выглядит его брат… Я и не знала, что у него брат есть… Наверняка, такой же красавчик…

Перед глазами отчетливо встала высокая фигура в черной футболке и джинсах — в Америке профессора редко носили что-либо другое, разве что те, что уже в возрасте. Сильные, красивые руки с рельефными мускулами, широкие плечи и спина, черные, слегка вьющиеся волосы оставляют открытым гладкий лоб, в котором явно не три извилины…

И глаза… Боже, какие охренительные у Макмиллана глаза! Даже если бы ничего больше выдающегося не было — ни твердого подбородка с чувственными, насмешливыми губами, ни модной небритости и прямого, почти римского носа — эти пронизывающие желтовато-зеленые глаза со странным, чуть вытянутым зрачком однозначно выделили бы его из толпы.

При всей своей альфасамцовости, Тайлеру до профессора было как до луны пешком — я это осознавала еще когда считала бывшего бойфренда порядочным человеком. А уж теперь и подавно. И если мне сегодня придется видеть в этих замечательных глазах брезгливое презрение, мое ЧСВ этого точно не выдержит.

Где-то еще с минуту я прислушивалась — в тишине снова стала различать голоса. И вдруг поняла, что веки мои тяжелеют, глаза слипаются, и я ровным счетом ничего не могу с этим поделать.

Не было абсолютно никакой причины не позволить себе немного подремать на этом удобнейшем кожаном сиденье. Во всяком случае, когда вылезу — вероятнее всего, эффект наркотика уже пройдет, и когда буду проходить мимо охранника, я смогу сойти за нормальную.