Мой призрачный рай

Я вскочила с дивана, окончательно просыпаясь, и побежала к двери.

— Ты чего это запираешься? — спросила мокрая Олеся. Вода стекала с нее ручьями, образовывая на полу лужу. — Там такой кошмар творится! — кивнула она в сторону двери. — Веранду поливает, как из ведра. Меня чуть не унесло ветром. Боюсь, нашей оранжерее придет кирдык. Так чего это ты под замком сидишь?

— Быстро в душ! А я приготовлю пока чай, — погнала я ее вместо ответа. — Потом расскажу.

Олеся послушно прошлепала мокрыми ногами по полу и скрылась в ванной.

Я сидела на кухне и ждала подругу. А еще завидовала ей со страшной силой, слушая, как она плещется в душе, напевая веселую песенку. Она жила сегодняшним днем, не задумываясь о том, что будет завтра. Любила своего Серхио, он, по всей видимости, любил ее. Наверное, в этом и заключается счастье, когда человек беспечен и весел. И даже буйство стихии не наталкивает его на мысли о вечном. Как меня… От чего это зависит? От характера, от воспитания? Или я и Олеся в корне по-разному воспринимаем жизнь? Почему даже в те моменты, когда все хорошо, я не могу не думать, как будет завтра, не испортит ли какое-нибудь событие мое настроение?

Чем больше я размышляла, тем сильнее склонялась к мысли, что у одинокого человека, каким я себя считала, тридцать лет — переломный возраст. До этого рубежа ты не задумываешься о глобальном, но стоит перевалить его, как начинает казаться, что жизнь не удалась. И дело не в том, как ты живешь, а в том, кто находится с тобой рядом. Со мной не было никого, и я с ужасом это осознавала. Мне пошел четвертый десяток, а я так ничего и не добилась в жизни. И ладно бы делала карьеру… Так нет же, работаю рядовым рекламным агентом, каких сейчас миллионы. И все бы ничего, если бы я могла не думать об этом постоянно…

— А где мои бутерброды? — прервала Олеся ход моих безрадостных мыслей. — Я голодная, как волк.

— Что ж тебя Серхио-то не накормил? — рассмеялась я, доставая из холодильника сковороду с картошкой. Ее я нажарила в обед. После борща это второе мое любимое блюдо.

— У нас были дела поважнее, — довольно потянулась она.

Уточнять, какие именно дела она имеет в виду, не стала. Ни к чему подпитывать зависть. Вместо этого наложила картошки в тарелку и поставила в микроволновку.

— Рассказывай, чем занималась, — велела Олеся, уплетая горячую картошку. — И, кстати, почему заперлась-то? — вспомнила она и выжидательно уставилась на меня.

Скрывать не имело смысла. Я рассказала ей и про визит Марко, не скрывая отвратительных подробностей, и про разговор с Дарио. Против обыкновения, Олеся не перебивала. Она даже не смотрела на меня, занятая картошкой. Только крепче сжимала вилку, судя по побелевшим костяшкам ее пальцев.

— Слушай, — серьезно посмотрела на меня Олеся, когда я закончила не очень длинный рассказ. — Так больше не может продолжаться. С этим козлом нужно что-то делать!

— Ума не приложу, как от него избавиться.

Мне действительно казалось, что процесс бесконечный. Сколько бы я не намекала Марко, что он мне неприятен, ничего не изменится, пока мы не уедем с острова. Говорить открыто я боялась, с памятного вечера он перестал казаться безобидным. Больше того, подозревала, что с психикой у него не все в порядке. Сегодняшний спектакль являлся тому подтверждением.

— Нужно сказать Алессандро, — уверенно проговорила Олеся.

— Ни за что! — мгновенно отреагировала я. — Ты не станешь разговаривать с ним, как и я тоже!

— Интересно, почему? — нахально переспросила подруга. — Кто мне-то может запретить? Если ты ведешь себя, как дура, то я что, должна подражать тебе?

— Если ты хоть что-нибудь скажешь ему, можешь забыть про меня. Поняла?

Я не шутила и разозлилась неслабо. Сама не отдавала себе отчет, почему до такой степени идея Олеси показалась мне бредовой. Одно знала наверняка — вмешивать в это дело и вообще в свою жизнь Алессандро не хочу. Неприятно лишний раз вспоминать о нем. Видеть его тоже не хотелось. Лучше всего забыть о вынужденном знакомстве, выкинуть из головы. Если бы не обещание, данное ему, так сказать, долг чести, я бы так и поступила — совершенно перестала бы о нем думать.

— Не понимаю, чего ты так бесишься? — Олеся с обидой надула губы. — Я вообще-то хочу как лучше… Ладно, не хочешь Алессандро, давай расскажем Дарио.

— И что? Он-то чем сможет помочь в этой ситуации? Олесь, — устало вздохнула я, жалея, что все ей рассказала, — давай не будем навешивать наши проблемы на посторонних людей. Не хочу я никого напрягать, понимаешь? Как-нибудь сама выкручусь, не переживай.

Говорить-то я говорила, а вот уверенности не испытывала. Казалось, меня загнали в тупик, и никогда уже не выпустят. А еще я вдруг поняла, что жизнь моя сильно изменилась. Даже вернувшись домой, я не смогу стать прежней.

Глава 14. Увольнение века